Авторская позиция - это отношение автора к своим героям, выраженное в смысле названия произведения, в портретах героев, в их мыслях и чувствах, в композиции, в символике, в описании природы, а также непосредственно в оценках повествователя. Отношение Пушкина к главному герою повести "Станционный смотритель" Самсону Вырину можно понять двояко. На первый взгляд, авторская позиция в этом произведении совершенно ясна: автор сочувствует своему герою, сопереживает ему, изображая горе и страдания старика. Но при такой трактовке авторской позиции "Станционный смотритель" теряет всю свою глубину. Картина намного сложнее. Пушкин не зря вводит в повесть образ повествователя, от лица которого идет рассказ. Он своими мыслями, рассуждениями как бы закрывает истинное отношение автора к главному герою. Особую роль в произведении играет символика. Символика - это одно из основных средств выражения авторской позиции, которое отражено в текстовых элементах, не влияющих на основное развитие сюжета, а, может быть, только предугадывающих его. Так, по картинкам, висевшим на стене в комнате Самсона Вырина, которые долго рассматривал рассказчик, мы можем судить о дальнейшем ходе событий. Картинки "изображали историю блудного сына". На первый взгляд может показаться, что эти картинки рассказывают о жизненном пути Дуни. Но на самом деле образ блудного сына - это образ самого главного героя. Первая картинка говорит о том, что Самсон Вырин "уходит" от своей дочери. Ведь он совсем не верит в ее счастье, он даже не представить, что молодой гусар может жениться на Дуне. Отец, не доверяя молодому гусару и не веря в силу любви, разбил бы их счастье, а вместе с этим и их жизнь. "Что такое станционный смотритель?" - спрашивает Пушкин у читателей через рассказчика в самом начале повести. "Сущий мученик четырнадцатого класса", потому что его чин становится его жизнью, то есть он "ограничен", он мыслит именно как "чиновник четырнадцатого класса". И конечно, по его логике, бедная девушка не может быть счастлива с богатым ротмистром, который только посмеется над ней и уж, конечно, никогда не женится. Но вернемся опять к символике произведения. На ограниченность, недальновидность Вырина намекает вторая картинка. На ней мы видим блудного сына, окруженного "ложными друзьями". Действительно, и в другом случае Самсон Вырин поверил доктору, посоветовавшему здоровому гусару отдых и покой на несколько дней, даже и не подозревая, что этот доктор в сговоре с Минским. На третьей картинке изображен юноша, который пасет свиней и разделяет с ними трапезу; в его лице изображены глубокая печаль и раскаяние. Этот сюжет как бы подсказывает дальнейшую судьбу смотрителя, который за три или четыре года без Дуни превратился из "бодрого мужчины" в "хилого старика". И последняя картинка рассказывает нам о возвращении блудного сына, с чем ассоциируется "возвращение" отца к дочери уже после смерти, когда Дуня приезжает навестить отца и находит его на кладбище.
Глядит, а перед ним на грудке руды у большого камня женщина какая-то сидит. Спиной к парню, а по косе видать - девка. Коса ссиза-черная и не как у наших девок болтается, а ровно прилипла к спине. На конце ленты не то красные, не то зеленые. Сквозь светеют и тонко этак позванивают, будто листовая медь.
Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо - на месте не посидит. Вперед наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять наклонится. Однем словом, артуть-девка. Слыхать - лопочет что-то, а по-каковски - неизвестно, и с кем говорит - не видно. Только смешком все. Весело, видно, ей.
Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.
"Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежа-то. Как я сразу не приметил? Отвела глаза косой-то своей".
А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового, слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить.
Особую роль в произведении играет символика. Символика - это одно из основных средств выражения авторской позиции, которое отражено в текстовых элементах, не влияющих на основное развитие сюжета, а, может быть, только предугадывающих его. Так, по картинкам, висевшим на стене в комнате Самсона Вырина, которые долго рассматривал рассказчик, мы можем судить о дальнейшем ходе событий. Картинки "изображали историю блудного сына". На первый взгляд может показаться, что эти картинки рассказывают о жизненном пути Дуни. Но на самом деле образ блудного сына - это образ самого главного героя. Первая картинка говорит о том, что Самсон Вырин "уходит" от своей дочери. Ведь он совсем не верит в ее счастье, он даже не представить, что молодой гусар может жениться на Дуне. Отец, не доверяя молодому гусару и не веря в силу любви, разбил бы их счастье, а вместе с этим и их жизнь.
"Что такое станционный смотритель?" - спрашивает Пушкин у читателей через рассказчика в самом начале повести. "Сущий мученик четырнадцатого класса", потому что его чин становится его жизнью, то есть он "ограничен", он мыслит именно как "чиновник четырнадцатого класса". И конечно, по его логике, бедная девушка не может быть счастлива с богатым ротмистром, который только посмеется над ней и уж, конечно, никогда не женится.
Но вернемся опять к символике произведения. На ограниченность, недальновидность Вырина намекает вторая картинка. На ней мы видим блудного сына, окруженного "ложными друзьями". Действительно, и в другом случае Самсон Вырин поверил доктору, посоветовавшему здоровому гусару отдых и покой на несколько дней, даже и не подозревая, что этот доктор в сговоре с Минским.
На третьей картинке изображен юноша, который пасет свиней и разделяет с ними трапезу; в его лице изображены глубокая печаль и раскаяние. Этот сюжет как бы подсказывает дальнейшую судьбу смотрителя, который за три или четыре года без Дуни превратился из "бодрого мужчины" в "хилого старика".
И последняя картинка рассказывает нам о возвращении блудного сына, с чем ассоциируется "возвращение" отца к дочери уже после смерти, когда Дуня приезжает навестить отца и находит его на кладбище.
Дивится парень на косу, а сам дальше примечает. Девка небольшого росту, из себя ладная и уж такое крутое колесо - на месте не посидит. Вперед наклонится, ровно у себя под ногами ищет, то опять назад откинется, на тот бок изогнется, на другой. На ноги вскочит, руками замашет, потом опять наклонится. Однем словом, артуть-девка. Слыхать - лопочет что-то, а по-каковски - неизвестно, и с кем говорит - не видно. Только смешком все. Весело, видно, ей.
Парень хотел было слово молвить, вдруг его как по затылку стукнуло.
"Мать ты моя, да ведь это сама Хозяйка! Ее одежа-то. Как я сразу не приметил? Отвела глаза косой-то своей".
А одежа и верно такая, что другой на свете не найдешь. Из шелкового, слышь-ко, малахиту платье. Сорт такой бывает. Камень, а на глаз как шелк, хоть рукой погладить.