2. Через які фізичні відчуття у перекладах передано стан любовного хви-
лювання ліричного героя сонетів?
3. Які грані любові розкрито в прочитаних вами сонетах? Обгрунтуйте
відповідь цитатами.
Знайдіть ознаки ренесансного світосприйняття у віршах Петрарки.
5. Складіть цитатний психологічний портрет ліричного героя прочита-
них сонетів.
6. Якою постає Лаура у віршах Петрарки? Які художні засоби викорис-
тано в перекладах сонетів для створення портрета коханої жінки?
7. Філологічний майстер-клас, Зіставте схему побудови, образи ліричного
героя і героїні в 11-му сонеті Данте, присвяченому Беатріче, та сонетах
Петрарки. Визначте характерні ознаки класичного італійського сонета.
Вивчіть напам'ять 61-й сонет Петрарки. Підготуйтеся до виразного
читання.
185​

остроухов илья семенович - живописец-пейзажист. родился в 1858 г. в москве. живописью стал заниматься сам, пользуясь лишь немногими указаниями а. киселева , поленова и репина . стал выставлять с 1885 г. "левитановские", нежно-элегические мотивы в творчестве остроухова. в третьяковской галерее - его "золотая осень", "первая зелень", "сиверко", "весна" и "площадь святого марка в венеции". им написан, совместно с с. глаголем, текст к изданию кнебеля: "третьяковская галерея".

на этой картине осень представлена красивой, золотистой и неотразимой. в ней сочетаются все признаки осени, золотистый ковёр из листьев, на котором так и хочется пройтись, услышав скрип листьев, величественные деревья обвешанные золотыми листьями, собирающимися сбросить их с себя.

давайте поговорим про листья, нежно шуршащие под ногами и в руках. они особенно хороши в это время года , ведь они принимают особые цвета и осени свой собственный вид. а их шуршание завораживает, когда идёшь по лесу слышен только этот великолепный шум.

капли дождя на листочках особенно выделяются из общего вида, отражая мир через себя.

интересно, есть какие-нибудь обитатели в осеннем лесу? если пройтись по лесу хотя бы разок можно увидеть сорок, сидящих на ветках деревьев или спустившихся на землю для поиска пищи. эти обитатели   интересны тем, что они не улетают в тёплые края как другие птицы, а зимуют вместе с нами. сороки осеннему лесу капельку жизни.

осень это прекрасное время года, в ней существуют и плюсы и минусы, но все они связывают осень воедино. если бы не было например разноцветных листьев, не было и самой осени. я отношусь к осени положительно. осень - это период подготовки живой природы к зиме. но в тоже время, осень — это прекрасное время года для прогулки. ведь в какое время ещё можно увидеть такую палитру цветов у природы? ни в какое.

только про капли дождя не смог ничего придумать. попробуй сама что-нибудь приписать туда.

особую роль в обоих стихотворениях играют взаимоотношения лирического «я» и лирического «ты». и в «жирафе», и в «заблудившемся трамвае» лирическое «ты» подразумевает конкретный женский образ. в первом стихотворении это а.ахматова, во втором – дальняя родственница гумилева мария кузьмина-караваева (в стихотворении машенька), в которую поэт одно время был влюблен. в «жирафе» лирическое «ты» появляется в первом и двух заключительных катренах. своеобразная «повествовательная рамка», образованная двумя обращениями «рассказчика» к слушательнице, придает стройность композиции (закольцовывает ее), а также способствует возникновению конфликта между лирическим «я» и лирическим «ты», который на лексическом уровне раскрывается в четвертом катрене: «я знаю веселые сказки таинственных стран» - «но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман». метафорический образ «тяжелого тумана» (в разных сборниках эпитет варьируется: «тяжелый» - «болотный») становится неотъемлемой частью гнетущего, рационального мира героини, «мира дождя», в котором нет места чувственным эмоциям и впечатлениям. отсюда разница в отношении к изображаемой картине между рассказчиком и той, кому он формально адресует ее. лирический герой принадлежит к яркому, «тропическому» миру «озера чад» (озеро чад – «сердце африки», ее символ), наполненному необъяснимыми звуками, «веселыми» красками, «немыслимыми» запахами (так называемая синестезия). в своем мироощущении он полагается не на мысли, а на чувства. поэтому в его мире сосуществуют отражение луны на водной глади озера и «цветные паруса корабля» (могут ли быть различимыми цвета ночью в африканских на вопросы, в какой же «мраморный грот» прячется жираф на закате и что же при этом «чудесного видит земля», может дать ответ только творческое воображение лирического героя, частичку которого он стремится передать своей слушательнице.

лирический герой стихотворения «заблудившийся трамвай» так же, как и лирический герой «жирафа», больше полагается на голос души, чем на голос разума. поэтому на вопрос героя: «где я? » отвечает «томно и тревожно» стучащее сердце. это «биение» прослеживается и в названии стихотворения, которое, в сравнении с «жирафом», несет большую смысловую нагрузку, экспрессивному эпитету «заблудившийся». во всем же стихотворении немногочисленные эпитеты играют гораздо меньшую роль, чем разнообразные аллегории и туманные, необычные метафоры. опять же, сравнивая два стихотворения, мы замечаем. что в «жирафе» общую, несколько статичную картину , прежде всего, изысканные эпитеты: «грациозная», «волшебные», «таинственных» и другие. в одной из своих статей (1910 г.) гумилев писал: «поэзия есть мысль, а мысль прежде всего движение». поэтому следует обратить внимание на особую роль глаголов в «заблудившемся трамвае». раскрепощение глагола в прямом и смыслах освобождает энергию слова, которое становится первозданной «прямой силой». и вот пример этого:

и сразу ветер знакомый и сладкий,

и за мостом летит на меня

всадника длань в железной перчатке

и два копыта его коня.

сила этих строк очевидна. единственный глагол «летит», сам по себе зауряднейший (летят дни, летят птицы, летит снег…), действительно «летит», передает напряженное движение чего-то грандиозного, неотвратимого. многие критики называют «заблудившийся трамвай» вещью «насквозь пушкинской». действительно, пушкин с его ясностью, точностью и гармонией был эстетическим и духовным ориентиром гумилева.

в «заблудившемся трамвае» - и отблеск «капитанской дочки», и мощное эхо «медного всадника». и смысловой подтекст в этих произведениях общий – затерянность в миражах и бездорожье «бурана».

наряду с тематическим и идейным различиями стихотворений «жираф» и «заблудившийся трамвай», контраст отчетливо прослеживается и на фонетическом уровне, и в ритмической организации. «жираф» написан пятистопным амфибрахием, который в заключительных строках первого и пятого катренов превращается в трехстопный: «изысканный бродит жираф». неизбежное замедление темпа чтения этих строк позволяет поэту заострить на них внимание читателей, поставить особое «смысловое ударение». изменение фонетического звучания работает на общий смысл: усиливает контраст двух рефлексирующих миров ( громогласного и отважного [р] («шкуру его украшает волшебный узор», «прячется в мраморный грот») – нагнетание шипящих и свистящих согласных («сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд», «ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя»). гораздо сложнее дело обстоит с «заблудившимся трамваем». ритмический и фонетический рисунок меняется буквально в каждом стихе, создавая общее впечатление неустроенности, блуждания, поиска.

таким образом, стихотворению «жираф» присуща большая ритмическая размеренность и внешняя композиционная стройность. «заблудившийся трамвай» поражает новизной звучания и необыкновенно глубоким смысловым подтекстом.