Мои прабабушка и прадедушка — одни из немногих, пройдя дорогами фронта, вернулись живыми. Прабабушка, рядовая гвардии, Арефьева Елена Прохоровна, воевала в составе II Украинского фронта, была телефонисткой штабной батареи с 1942 по 1945 годы и закончила войну в Австрии. У моей бабы Лены были две медали «За отвагу». Одну из них она получила за бесперебойное осуществление связи при прорыве общевойсковыми и конно-механизированными армиями тактической зоны танковой обороны противника во Львове. Второй медалью её наградили за вынесение рации и секретных документов из окружения. Всю войну рядом с ней был её верный конь Меркурий, который не раз её от смерти.
Баба Лена неоднократно рассказывала про освобождение концентрационного лагеря Дахау, про ужасы, с которыми пришлось столкнуться находившимся там людям, истощённым, подвергшимся пыткам, умирающим. За особо важные заслуги в защите социалистического Отечества, укреплении обороно СССР, баба Лена была награждена орденом Ленина.
Мой прадед, Танаков Александр Александрович, был кадровым военным, выпускником Томского артиллерийского училища. Война с фашизмом началась у него с 1938 года, с Испании. Затем была война на реке Халхин-Гол, за ней Советско-Финская война, и потом он принимал участие в Великой Отечественной войне. Воспоминаний у прадедушки было много, и все они с любовью записаны в тетрадь семейного архива моей тётей. Мне особенно запомнились следующие: как находились в окружении в 1941 году, как братались с американцами после взятия реки Одер, как после взятия Берлина прадедушка расписался на стенах Рейхстага.
Одним из ярких воспоминаний не о военных подвигах, а человеческих отношениях я поделюсь. В конце войны в Берлине артиллеристам полевая кухня привезла обед: кашу, хлеб и чай. Тут из-под развалин, а Берлин брали штурмом, и он находился в руинах, стали выглядывать одни глазёнки, другие… Это немецкие голодные дети собрались на запах еды. Прятались, боялись и ничего не просили, просто смотрели из-под развалин. Прадед Саша отдал приказ: «Детей накормить!» Все бойцы, в том числе и он, отдали не только свой обед, но и все немногие продукты, которые лежали в вещевых мешках. И деда Саша говорил: «Как можно было есть, когда дети голодные? Дети не виноваты, что в Германии взяли власть фашисты».
Танаков Александр Александрович был награждён орденом Александра Невского. Этим орденом награждали командный состав Красной Армии за выдающиеся заслуги в организации и руководстве боевыми операциями и за достигнутые в результате этих операций успехи в боях за Родину.
Я смотрю на фотографии своих героических предков… Память о них жива в моём сердце, в моём сознании, и мне есть чем гордиться!
26 августа 1856 года, в день своей коронации, Александр II издал Высочайший манифест, который предусматривал амнистию всех декабристов. В том же году, по-видимому, под впечатлением от этого события Лев Толстой задумывает написать роман о возвращающемся из ссылки декабристе. Осуществлять замысел он, однако, принимается не сразу, а только спустя четыре года, в 1860-м.
О начале работы Толстой сообщает издателю многих записок декабристов Александру Герцену в письме из Брюсселя от 14 марта 1861 года:
«…вы не можете представить, как мне интересны все сведения о декабристах в „Полярной звезде“ . Я затеял месяца четыре тому назад роман, героем которого должен быть возвращающийся декабрист. Я хотел поговорить с Вами об этом, да так и не успел».
В этом же письме он дает описание главного героя:
«Декабрист мой должен быть энтузиаст, мистик, христианин, возвращающийся в 56-м году в Россию с женой, сыном и дочерью и примеряющий свой строгий и несколько идеальный взгляд к новой России. <…> Тургеневу, которому я читал начало, понравились первые главы».
К 1861 году были написаны три главы, в которых действительно выведен декабрист Петр Иванович Лабазов, возвращающийся вместе с женой Натальей Николаевной, дочерью Соней и сыном Сергеем из сибирской ссылки в Москву. Впрочем, несмотря на лестную оценку Тургенева, дальше этих глав роман «Декабристы» не продвинулся.
Чем дальше, тем больше в Толстом зреет желание написать масштабное полотно. «Эпический род мне становится один естественен», — отмечает он в дневнике 3 января 1863 года. Постепенно изначальный замысел «Декабристов» расширяется и углубляется. Толстой приходит к мысли, что начинать действие романа с 1856 года не совсем правильно — необходимо включить в повествование и сам год декабристского восстания. В одном из черновых набросков предисловия к «Войне и миру» он пишет: «Невольно от настоящего я перешел к 1825 году, эпохе заблуждений и несчастий моего героя». Творчески этот «переход к 1825 году» ни в чем не выразился, по крайней мере в бумагах Толстого нет ничего относящегося к этой стадии работы. Видимо, писатель действительно недолго задержался на этом замысле и вскоре обратился к 1812 году, о чем писал все в том же предисловии:
«Но и в 1825 году герой мой был уже возмужалым семейным человеком. Чтобы понять его, мне нужно было перенестись к эпохе его молодости, и молодость его совпала со славной для России эпохой 1812 года. Я другой раз бросил начатое и стал писать со времени 1812 года, которого еще запах и звук слышны и милы нам, но которое теперь уже настолько отдалено от нас, что мы можем думать о нем спокойно».
В середине 1863 года поиски Толстого выливаются в идею романа «Три поры» — по собственным его словам, произведению «из времени 1810-х и 20-х годов». Писатель намеревается последовательно провести своего героя через Отечественную войну, восстание на Сенатской площади и показать его возвращение из сибирской ссылки. Со временем первоначальный замысел менялся все больше. Например, в седьмом по счету наброске (всего их было пятнадцать) время действия сдвигается к 1805 году, хотя в ранней задумке фигурировал 1811-й. У Толстого читаем:
«Мне совестно было писать о нашем торжестве в борьбе с бонапартовской Францией, не описав наших неудач и нашего срама. <…> Ежели причина нашего торжества была не случайна, но лежала в сущности характера русского народа и войска, то характер этот должен был выразиться еще ярче в эпоху неудач и поражений. Итак, от 1856 года возвратившись к 1805 году, я с этого времени намерен провести уже не одного, а многих моих героинь и героев через исторические события 1805, 1807, 1812, 1825 и 1856 года».
Баба Лена неоднократно рассказывала про освобождение концентрационного лагеря Дахау, про ужасы, с которыми пришлось столкнуться находившимся там людям, истощённым, подвергшимся пыткам, умирающим. За особо важные заслуги в защите социалистического Отечества, укреплении обороно СССР, баба Лена была награждена орденом Ленина.
Мой прадед, Танаков Александр Александрович, был кадровым военным, выпускником Томского артиллерийского училища. Война с фашизмом началась у него с 1938 года, с Испании. Затем была война на реке Халхин-Гол, за ней Советско-Финская война, и потом он принимал участие в Великой Отечественной войне. Воспоминаний у прадедушки было много, и все они с любовью записаны в тетрадь семейного архива моей тётей. Мне особенно запомнились следующие: как находились в окружении в 1941 году, как братались с американцами после взятия реки Одер, как после взятия Берлина прадедушка расписался на стенах Рейхстага.
Одним из ярких воспоминаний не о военных подвигах, а человеческих отношениях я поделюсь. В конце войны в Берлине артиллеристам полевая кухня привезла обед: кашу, хлеб и чай. Тут из-под развалин, а Берлин брали штурмом, и он находился в руинах, стали выглядывать одни глазёнки, другие… Это немецкие голодные дети собрались на запах еды. Прятались, боялись и ничего не просили, просто смотрели из-под развалин. Прадед Саша отдал приказ: «Детей накормить!» Все бойцы, в том числе и он, отдали не только свой обед, но и все немногие продукты, которые лежали в вещевых мешках. И деда Саша говорил: «Как можно было есть, когда дети голодные? Дети не виноваты, что в Германии взяли власть фашисты».
Танаков Александр Александрович был награждён орденом Александра Невского. Этим орденом награждали командный состав Красной Армии за выдающиеся заслуги в организации и руководстве боевыми операциями и за достигнутые в результате этих операций успехи в боях за Родину.
Я смотрю на фотографии своих героических предков… Память о них жива в моём сердце, в моём сознании, и мне есть чем гордиться!
26 августа 1856 года, в день своей коронации, Александр II издал Высочайший манифест, который предусматривал амнистию всех декабристов. В том же году, по-видимому, под впечатлением от этого события Лев Толстой задумывает написать роман о возвращающемся из ссылки декабристе. Осуществлять замысел он, однако, принимается не сразу, а только спустя четыре года, в 1860-м.
О начале работы Толстой сообщает издателю многих записок декабристов Александру Герцену в письме из Брюсселя от 14 марта 1861 года:
«…вы не можете представить, как мне интересны все сведения о декабристах в „Полярной звезде“ . Я затеял месяца четыре тому назад роман, героем которого должен быть возвращающийся декабрист. Я хотел поговорить с Вами об этом, да так и не успел».
В этом же письме он дает описание главного героя:
«Декабрист мой должен быть энтузиаст, мистик, христианин, возвращающийся в 56-м году в Россию с женой, сыном и дочерью и примеряющий свой строгий и несколько идеальный взгляд к новой России. <…> Тургеневу, которому я читал начало, понравились первые главы».
К 1861 году были написаны три главы, в которых действительно выведен декабрист Петр Иванович Лабазов, возвращающийся вместе с женой Натальей Николаевной, дочерью Соней и сыном Сергеем из сибирской ссылки в Москву. Впрочем, несмотря на лестную оценку Тургенева, дальше этих глав роман «Декабристы» не продвинулся.
Чем дальше, тем больше в Толстом зреет желание написать масштабное полотно. «Эпический род мне становится один естественен», — отмечает он в дневнике 3 января 1863 года. Постепенно изначальный замысел «Декабристов» расширяется и углубляется. Толстой приходит к мысли, что начинать действие романа с 1856 года не совсем правильно — необходимо включить в повествование и сам год декабристского восстания. В одном из черновых набросков предисловия к «Войне и миру» он пишет: «Невольно от настоящего я перешел к 1825 году, эпохе заблуждений и несчастий моего героя». Творчески этот «переход к 1825 году» ни в чем не выразился, по крайней мере в бумагах Толстого нет ничего относящегося к этой стадии работы. Видимо, писатель действительно недолго задержался на этом замысле и вскоре обратился к 1812 году, о чем писал все в том же предисловии:
«Но и в 1825 году герой мой был уже возмужалым семейным человеком. Чтобы понять его, мне нужно было перенестись к эпохе его молодости, и молодость его совпала со славной для России эпохой 1812 года. Я другой раз бросил начатое и стал писать со времени 1812 года, которого еще запах и звук слышны и милы нам, но которое теперь уже настолько отдалено от нас, что мы можем думать о нем спокойно».
В середине 1863 года поиски Толстого выливаются в идею романа «Три поры» — по собственным его словам, произведению «из времени 1810-х и 20-х годов». Писатель намеревается последовательно провести своего героя через Отечественную войну, восстание на Сенатской площади и показать его возвращение из сибирской ссылки. Со временем первоначальный замысел менялся все больше. Например, в седьмом по счету наброске (всего их было пятнадцать) время действия сдвигается к 1805 году, хотя в ранней задумке фигурировал 1811-й. У Толстого читаем:
«Мне совестно было писать о нашем торжестве в борьбе с бонапартовской Францией, не описав наших неудач и нашего срама. <…> Ежели причина нашего торжества была не случайна, но лежала в сущности характера русского народа и войска, то характер этот должен был выразиться еще ярче в эпоху неудач и поражений. Итак, от 1856 года возвратившись к 1805 году, я с этого времени намерен провести уже не одного, а многих моих героинь и героев через исторические события 1805, 1807, 1812, 1825 и 1856 года».