20 ответьте на вопросы (письменно, можно печатать): о чём говорится в произведениях к. симонова и д. самойлова? чем отличается настроение этих стихотворений? как и почему различаются подходы двух авторов к раскрытию темы войны? какие мысли и чувства авторов особенно важно сообщить слушателям при
произнесении этих стихотворений? с какими интонациями нужно читать стихотворение к. симонова, а с каким — д. самойлова?
конкретный анализ сочинений щедрина убедил нас и том, что гротеск, не являясь «непременной» чертой поэтики писателя, вместе с тем занимает в его сатире весьма важное место. гротеск использовался салтыковым па протяжении всей его творческой деятельности. использовался не только как прием, элемент стиля, по и как принцип типизации, определивший структуру целого ряда произведений сатирика, в том число таких , как « одного города» и «сказки».
гротеск щедрина был гротеском реалистическим. он выступал в творчестве писателя как эффективнейшее средство познания действительности, обнаружения ее внутренних закономерностей. он явился емкой, лаконичной формой сатирической типизации, тяготеющей к концентрированному художественному обобщению. он занял вместе с тем важное место в системе «эзопова языка» сатирика, став надежной формой иносказания.
показательно, что особенно интенсивное обращение щедрина к гротеску падает на те периоды. которые отличаются резким усилением политической реакции. так было в конце 60-х годов, после покушения на александра ii, когда писатель написал города глупова и первые сказки. так было в начале 80-х годов, после убийства царя, когда сатирик создал большинство произведений, составивших замечательный сказочный цикл.
разумеется, было бы нелепо делать отсюда вывод, будто наступление политической реакции «способствует» расцвету гротеска. щедрин обращался к гротеску для того, чтобы противостоять реакции, чтобы в условиях жестокого цензурного гнета высказать волновавшие его политические и социальные идеи. и сила сатирического гротеска писателя была обусловлена силой того отпора, который он давал реакции, энергией его духовного сопротивления. ни угроза политических репрессий, ни постоянные цензурные придирки и запрещения не смогли «утихомирить» писателя, заставить его отказаться от трудной, но благородной миссии сатирика, отважно бичующего самые основы существующего строя.
на все попытки реакции перейти в решительное наступление на прогрессивные круги общества щедрин отвечал не менее решительным сатирическим контрнаступлением. при этом фантастика и гротеск ему провести через цензуру такие мысли, которые при прямом, открытом своем выражении ни в коем случае не были бы допущены в печать.
так, например, гротескный город глупов, явившийся «моделью» всего самодержавного государства, был воспринят цензурой поначалу как провинциальный городишко, а градоначальники, контаминировавшие в себе черты, свойственные самовластным правителям самых различных рангов, вплоть до самих царей, были истолкованы как провинциальные администраторы. «в означенном сатирическом очерке,— писал цензор по поводу первых глав « одного города", — предается осмеянию провинциальная администрация, выставляются напоказ ее промахи, ее слабости, ее неумелость, конечно, в довольно общих формах и изображениях, так что трудно приписать ее к какой-нибудь известной местности. для непосвященного в тайны автора читателя многое остается в означенном очерке совершенно непонятным, темным и даже бессмысленным. прием сказочного описания еще менее дает основания к судебному преследованию автора за намерение оскорбить власть и ее »
В начале рассказа Очумелов идет в распахнутой шинели, в финале он инстинктивно запахивается, потому что, во-первых, ему, должно быть, стало очень зябко в летнюю жару от пережитого потрясения, ведь его, поистине, бросало то в жар, то в холод; во-вторых, «праздник» новой шинели для него был частично испорчен, шинель его предстала несколько в невыгодном свете (напомнив ему, что вообще-то не такой уж он важный чин). Запахнутая шинель уменьшается в объеме — уменьшается и величие местного самодура. И тем не менее чинопочитание, власть торжествуют. Мир остался непоколебленным, шинель осталась шинелью! Запахиваясь в шинель, Очумелов становится еще официальнее, он еще более закрыт для всяких душевных движений, кроме, конечно, самой сердечной (и ведь действительно!) любви к начальству, к тем, кто выше его по чину.
Объяснение: вот))