Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. В дороге меня застала сильная гроза. Кое-как схоронился я под широким кустом и терпеливо ожидал конца ненастья. Вдруг при блеске молний я увидел на дороге высокую фигуру. Это оказался здешний лесник. Он отвёз меня в свой дом — небольшую избушку посреди обширного двора, обнесённого плетнём. Изба состояла из одной комнаты. На самой середине висела люлька с младенцем, которую качала босая девочка лет 12-ти. Я понял, что хозяйки в избе не было. Из всех углов смотрела нищета.
Наконец я смог рассмотреть лесника. Он был высокого роста, плечист и хорошо сложён, его суровое и мужественное лицо заросло бородой, из-под широких бровей смело смотрели небольшие карие глаза. Лесник представился Фомой, по прозвищу Бирюк. От Ермолая я часто слышал рассказы о Бирюке, которого боялись все окрестные мужики. Из его леса нельзя было вынести даже вязанки хвороста — был он силён и ловок, как бес. Подкупить его было невозможно, да и со свету сжить нелегко.
Я спросил, есть ли у него хозяйка. Бирюк с жестокой улыбкой ответил, что его жена бросила детей и сбежала с прохожим мещанином. Угостить он меня не мог: в доме не было ничего, кроме хлеба. Между тем гроза закончилась, и мы вышли на двор. Бирюк сказал, что слышит стук топора; я не слышал ничего. Лесник взял своё ружьё, и мы пошли к тому месту, где рубили лес. В конце пути Бирюк опередил меня. Я услышал звуки борьбы и жалобный крик. Я ускорил шаг и вскоре увидел срубленное дерево, возле которого лесник связывал руки вору — мокрому мужику в лохмотьях с длинной растрёпанной бородой. Я сказал, что заплачу за дерево и попросил отпустить несчастного. Бирюк промолчал.
Снова полил дождь. С трудом мы добрались до избы лесника. Я дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. При свете фонаря я смог разглядеть его испитое, морщинистое лицо и худое тело. Вскоре мужик стал просить Фому отпустить его, но лесник не соглашался. Вдруг мужик выпрямился, на его лице выступила краска, и он стал бранить Бирюка, называя его зверем.
Бирюк схватил мужика, одним движением освободил ему руки и велел убираться к чёрту. Я был удивлён и понял, что на самом деле Бирюк — славный малый. Через полчаса он простился со мной на опушке леса.
Ночлежники, привыкшие жить в своем подвале по пещерным законам, давно отвыкли от нормальных человеческих отношений. Им было просто не обойтись без Луки, который говорил: "Христос всех жалел и нам так велел."
Жалость и сострадание, бесспорно, необходимы в суровом мире действительности. Сочувствие человеку понять, что он не один, что его понимают и поддерживают окружающие. Возможно, он вновь приобретет уверенность в себе и в своих силах. А тогда ему будет легче справиться со своими проблемами. Но я считаю, что все хорошо в меру. Как каждого лекарства, жалости должно быть определенное количество. Главное - не перейти тонкую грань между пользой и явным вредом.
Лука полагал, что правдой вряд ли можно вылечить человеческую душу, можно лишь смягчить боль утешительной ложью. Он с самого начала наметил себе ложный курс. Новый обитатель ночлежки не старался заставить людей изменить что-либо в их жизни, а лишь утешал и жалел их. Лука сразу стал относиться к ночлежникам как к непоправимо потерянным людям. Разве так поступает человек, который искренне хочет Да, смертельно больной Анне нужна была лишь такая Необходимо было скрасить ей последние минуты жизни, успокоить. "Ты - с радостью помирай, без тревоги.." - говорил он умирающей. Другое ей уже не бы. Но даже с этой задачей старик не справился, и несчастная умерла в беспокойстве. Что уж говорить о "здоровых" людях! Свою "утешительную" философию он примерил и к ним. Своими сладким пилюлями Лука поселил героев в мир заблуждений и иллюзий. Пожилой странник, призывавший к терпению и примирению, еще больше воспитывал в ночлежниках слабость и не бороться. Бедные люди и до его прихода бездействовали в силу привычки, не сопротивлялись обстоятельствам. Лука же, по-моему, своим ложным гуманизмом еще больше навредил, "связав" окончательно им руки и ноги. "Ты - надейся! Ты - верь!" - внушал он им. Человек не может постоянно жить иллюзиями, и рано или поздно придется услышать горькую правду, которая "всегда поднимается над ложью, как масло над водою". Так не лучше ли как можно скорее открыть глаза на жизненные противоречия и проблемы и перейти к решительным действиям! Ведь "кто живет лишь надеждой, рискует умереть голодной смертью". Очевидно, и сам автор придерживается подобного мнения. Он выстраивает сюжетную линию пьесы так, чтобы читатели смогли разобраться в его позиции по этому вопросу и убедиться в том, что гуманизм Луки - ложный гуманизм. Философия странствующего проповедника проверяется на героях пьесы и в итоге терпит поражение. Художественное развенчание ее сопровождается развалом ночлежки: повесился Актер, Пепел попал в Сибирь на каторгу, загублена судьба Наташи...
Иначе говоря, автор больше симпатизирует теории Сатина. Ведь "ничто так не радует глаз, как правдивость; ничто так не безобразно и непримиримо с разумом, как ложь". Правда, пусть даже самая горькая, всегда должна побеждать. Я считаю, что не бывает гуманной лжи, и рано или поздно она принесет вред тому, кто верит в это заблуждение. А ложь - чистейшее проявление неуважения к человеку. Уважать же человека надо всегда; кем бы он ни был, он прежде всего человек. В этом я, безусловно, соглашусь с Константином Сатиным.
Но к сожалению, одной лишь теории бывшего телеграфиста тоже оказалось недостаточно. Он тоже ничего не смог изменить ни в своей жизни, ни в жизни других обитателей "дна И, возможно, проблема здесь не в правильности теорий, а в самих людях, которые с Лукой или без него, с Сатиным или без, так и не поднялись бы со "дна". Большая часть того, чего мы добиваемся в жизни, зависит от нас самих.
Проблема истинного и ложного гуманизма не решается раз и навсегда. Время не стоит на месте, меняются обстоятельства жизни, меняются люди. Каждое последующие поколение решает для себя эту проблему в соответствии с нравственными идеалами времени. Поэтому пьеса Горького актуальна во все времена, и сейчас можно говорить о современности спора о гуманизме.
1848
Краткое содержание рассказа
Читается за 3 минуты
Я ехал с охоты вечером один, на беговых дрожках. В дороге меня застала сильная гроза. Кое-как схоронился я под широким кустом и терпеливо ожидал конца ненастья. Вдруг при блеске молний я увидел на дороге высокую фигуру. Это оказался здешний лесник. Он отвёз меня в свой дом — небольшую избушку посреди обширного двора, обнесённого плетнём. Изба состояла из одной комнаты. На самой середине висела люлька с младенцем, которую качала босая девочка лет 12-ти. Я понял, что хозяйки в избе не было. Из всех углов смотрела нищета.
Наконец я смог рассмотреть лесника. Он был высокого роста, плечист и хорошо сложён, его суровое и мужественное лицо заросло бородой, из-под широких бровей смело смотрели небольшие карие глаза. Лесник представился Фомой, по прозвищу Бирюк. От Ермолая я часто слышал рассказы о Бирюке, которого боялись все окрестные мужики. Из его леса нельзя было вынести даже вязанки хвороста — был он силён и ловок, как бес. Подкупить его было невозможно, да и со свету сжить нелегко.
Я спросил, есть ли у него хозяйка. Бирюк с жестокой улыбкой ответил, что его жена бросила детей и сбежала с прохожим мещанином. Угостить он меня не мог: в доме не было ничего, кроме хлеба. Между тем гроза закончилась, и мы вышли на двор. Бирюк сказал, что слышит стук топора; я не слышал ничего. Лесник взял своё ружьё, и мы пошли к тому месту, где рубили лес. В конце пути Бирюк опередил меня. Я услышал звуки борьбы и жалобный крик. Я ускорил шаг и вскоре увидел срубленное дерево, возле которого лесник связывал руки вору — мокрому мужику в лохмотьях с длинной растрёпанной бородой. Я сказал, что заплачу за дерево и попросил отпустить несчастного. Бирюк промолчал.
Снова полил дождь. С трудом мы добрались до избы лесника. Я дал себе слово во что бы то ни стало освободить бедняка. При свете фонаря я смог разглядеть его испитое, морщинистое лицо и худое тело. Вскоре мужик стал просить Фому отпустить его, но лесник не соглашался. Вдруг мужик выпрямился, на его лице выступила краска, и он стал бранить Бирюка, называя его зверем.
Бирюк схватил мужика, одним движением освободил ему руки и велел убираться к чёрту. Я был удивлён и понял, что на самом деле Бирюк — славный малый. Через полчаса он простился со мной на опушке леса.
Ночлежники, привыкшие жить в своем подвале по пещерным законам, давно отвыкли от нормальных человеческих отношений. Им было просто не обойтись без Луки, который говорил: "Христос всех жалел и нам так велел."
Жалость и сострадание, бесспорно, необходимы в суровом мире действительности. Сочувствие человеку понять, что он не один, что его понимают и поддерживают окружающие. Возможно, он вновь приобретет уверенность в себе и в своих силах. А тогда ему будет легче справиться со своими проблемами. Но я считаю, что все хорошо в меру. Как каждого лекарства, жалости должно быть определенное количество. Главное - не перейти тонкую грань между пользой и явным вредом.
Лука полагал, что правдой вряд ли можно вылечить человеческую душу, можно лишь смягчить боль утешительной ложью. Он с самого начала наметил себе ложный курс. Новый обитатель ночлежки не старался заставить людей изменить что-либо в их жизни, а лишь утешал и жалел их. Лука сразу стал относиться к ночлежникам как к непоправимо потерянным людям. Разве так поступает человек, который искренне хочет Да, смертельно больной Анне нужна была лишь такая Необходимо было скрасить ей последние минуты жизни, успокоить. "Ты - с радостью помирай, без тревоги.." - говорил он умирающей. Другое ей уже не бы. Но даже с этой задачей старик не справился, и несчастная умерла в беспокойстве. Что уж говорить о "здоровых" людях! Свою "утешительную" философию он примерил и к ним. Своими сладким пилюлями Лука поселил героев в мир заблуждений и иллюзий. Пожилой странник, призывавший к терпению и примирению, еще больше воспитывал в ночлежниках слабость и не бороться. Бедные люди и до его прихода бездействовали в силу привычки, не сопротивлялись обстоятельствам. Лука же, по-моему, своим ложным гуманизмом еще больше навредил, "связав" окончательно им руки и ноги. "Ты - надейся! Ты - верь!" - внушал он им. Человек не может постоянно жить иллюзиями, и рано или поздно придется услышать горькую правду, которая "всегда поднимается над ложью, как масло над водою". Так не лучше ли как можно скорее открыть глаза на жизненные противоречия и проблемы и перейти к решительным действиям! Ведь "кто живет лишь надеждой, рискует умереть голодной смертью". Очевидно, и сам автор придерживается подобного мнения. Он выстраивает сюжетную линию пьесы так, чтобы читатели смогли разобраться в его позиции по этому вопросу и убедиться в том, что гуманизм Луки - ложный гуманизм. Философия странствующего проповедника проверяется на героях пьесы и в итоге терпит поражение. Художественное развенчание ее сопровождается развалом ночлежки: повесился Актер, Пепел попал в Сибирь на каторгу, загублена судьба Наташи...
Иначе говоря, автор больше симпатизирует теории Сатина. Ведь "ничто так не радует глаз, как правдивость; ничто так не безобразно и непримиримо с разумом, как ложь". Правда, пусть даже самая горькая, всегда должна побеждать. Я считаю, что не бывает гуманной лжи, и рано или поздно она принесет вред тому, кто верит в это заблуждение. А ложь - чистейшее проявление неуважения к человеку. Уважать же человека надо всегда; кем бы он ни был, он прежде всего человек. В этом я, безусловно, соглашусь с Константином Сатиным.
Но к сожалению, одной лишь теории бывшего телеграфиста тоже оказалось недостаточно. Он тоже ничего не смог изменить ни в своей жизни, ни в жизни других обитателей "дна И, возможно, проблема здесь не в правильности теорий, а в самих людях, которые с Лукой или без него, с Сатиным или без, так и не поднялись бы со "дна". Большая часть того, чего мы добиваемся в жизни, зависит от нас самих.
Проблема истинного и ложного гуманизма не решается раз и навсегда. Время не стоит на месте, меняются обстоятельства жизни, меняются люди. Каждое последующие поколение решает для себя эту проблему в соответствии с нравственными идеалами времени. Поэтому пьеса Горького актуальна во все времена, и сейчас можно говорить о современности спора о гуманизме.