5. Учащихся попросили назвать их любимый вкус мороженого. На диаграмме представлена информация об их ответах. Известно, что сливочное мороженое предпочитают 12 учащихся. Используя данные на диаграмме, ответьте на вопросы. а) Сколько учащихся предпочитают фисташковое мороженое? b) Какой угол на диаграмме соответствует наименованию «Клубничное мороженое»? c) Сколько учащихся любят клубничное мороженое? фисташковое 459 шоколадное 120 ^ 0 90º Ставочное клубничное [3]
1. Перечисли жанры (3–4), которые можно включить в раздел устного народного творчества.
пословицы, загадки, скороговорки
2. Почему ряд жанров устного народного творчества называют малыми фольклорными жанрами?
Потому что они небольшие по объёму (короткие)
3. Приведи пример малого фольклорного жанра, особенно запомнившегося тебе.
дразнилка (Плакса, вакса, гуталин, На носу горячий блин)
4. Распредели с цифр имена былинных героев в порядке старшинства:
А) Илья Муромец; - № 2
Б) Святогор-богатырь; - № 1
В) Алёша Попович; - № 4
Г) Добрыня Никитыч. - № 3
5. Какой из сыновей в волшебных русских сказках выходит с честью из любых испытаний?
А) Младший
6. Назови имена традиционных героев (2–3) русских волшебных сказок.
Змей Горыныч, Иван-царевич, Баба-Яга
7. Запиши названия (1–2) сказок с участием животных, где слабые, объединившись, побеждают сильных, злых.
"Кот и лиса", "Лиса, заяц и петух", "Зайкина избушка"
8. Кого из перечисленных авторов мы называем великим русским баснописцем?
Б) И.А. Крылова
9. Запиши название басни, которая тебе особенно запомнилась.
"Квартет", "Стрекоза и Муравей"
10. Перечисли фамилии поэтов (2–3), чьи произведения о зиме ты читал.
А.С. Пушкин, С. А. Есенин, А.А. Фет
11. В какой из сборников ты поместишь В. Бианки?
В) сказки-несказки
12. Назови автора, который написал Гимн России и стихи о дяде Стёпе.
С. Михалков
13. К чьим советам при выборе книг ты особенно прислушиваешься?
Б) учителя;
Г) родителей.
14. Книги по какой тематике ты любишь больше читать и почему?
Я люблю фантастику, потому что мне нравятся путешествия во времени и на другие планеты.
Объяснение:
Иногда, наверное, каждый с грустью чувствует несовершенство
человеческой памяти. Я говорю не о склерозе, к которому все мы приближаемся
с прожитыми годами. Печалит несовершенство самого механизма, его неточная
избирательность...
Когда ты мал и чист, как белый лист бумаги, память только
приготовляется к будущей работе - мимо сознания проходят какие-то
малозаметные, по причине своей привычности, события, но потом ты вдруг с
горечью понимаешь, что были они значительными, важными, а то и важнейшими. И
ты будешь мучиться этой неполнотой, невозможностью вернуть, восстановить
день, час, воскресить живое человеческое лицо.
И уж вдвойне обидно, когда речь идет о близком человеке - об отце, о
тех, кто его окружал. К сожалению, я почти лишен обычных в нормальных семьях
детских воспоминаний о нем: детство оставило мало зацепок, а когда механизм
памяти заработал, виделись мы редко - либо дверь в кабинет была закрыта и
сквозь рифленое стекло расплывчато темнел его силуэт за столом, либо
междугородный звонок дробил покой притихшей в его отсутствие квартиры и
бесстрастный голос телефонной барышни сообщал нам, откуда, из какого уголка
страны или мира донесется сейчас хрипловатый отцовский баритон...
Впрочем, так было потом, после Ленинской премии за "Брестскую
крепость", после невероятной популярности его телевизионных "Рассказов о
героизме". Это было потом...
А поначалу была небольшая квартира в Марьиной роще, куда в середине
пятидесятых годов - в пору моего детства - ежедневно и еженощно приходили
какие-то малопривлекательные личности, одним своим видом вызывавшие
подозрение у соседей. Кто в телогрейке, кто в штопаной шинели со споротыми
знаками различия, в грязных сапогах или сбитых кирзовых ботинках, с тертыми
фибровыми чемоданчиками, вещмешками казенного вида или попросту с узелком,
они появлялись в передней с выражением покорной безнадежности на лицах
землистого оттенка, пряча свои грубые шершавые руки. Многие из этих мужчин
плакали, что никак не вязалось с моими тогдашними представлениями о
мужественности и приличиях. Бывало, они оставались ночевать на зеленом
диване поддельного бархата, где вообще-то спал я, и тогда меня перебрасывали
на раскладушку.
А через некоторое время они появлялись вновь, иногда даже успев
заменить гимнастерку на бостоновый костюм, а телогрейку на габардиновое
пальто до пят: и то и другое сидело на них дурно - чувствовалось, что они
привыкли к иным нарядам. Но несмотря на это, внешность их неуловимо
менялась: сутулые плечи и склоненные головы вдруг отчего-то подымались,
фигуры распрямлялись. Все очень быстро объяснялось: под пальто, на
отутюженном пиджаке горели и позвякивали ордена и медали, нашедшие их или
вернувшиеся к своим хозяевам. И, кажется, насколько я тогда мог судить, отец
сыграл в этом какую-то важную роль.
Оказывается, эти дяди Леши, дяди Пети, дяди Саши были замечательными
людьми, сотворившими невероятные, нечеловеческие подвиги, но почему-то, -
что никому не казалось в ту пору удивительным, - за это наказанными. И вот
теперь отец кому-то, где-то "наверху" все объяснил и их простили.
...Эти люди навсегда вошли в мою жизнь. И.
...
!
...