6. Образ Господньої свічі наявний у Люба поезії Відкр У А «З нічних молитов» Б«Мій ангел такий маленький...» в «Чоловічий танець» Г«Із янголом на плечі» етів- лізу нап
ответ: В отличае от Обломова Штольц был человеом энергичным, творящим жизнь Он не мог допустить чтобы его лучший друг детства так некчемно и безцельно проводил свою жизнь. Он приехал, чтобы взбодрить Обломова, подарить ему жажду жизни, разбудить в нем прекрасные чувства любви и радости, стремление к чему то новому.
Штольц и Обломов здороваются. Штольц советует Обломову встряхнуться, поехать куда-нибудь. Обломов жалуется на свои несчастья. Штольц советует снять старосту, завести школу в деревне. А с квартирой обещает все уладить. Штольц интересуется, ходит ли Обломов куда- нибудь, бывает ли где? Обломов говорит, что нет. Штольц возмущен, он говорит, что пора давно выйти из этого сонного состояния.
Штольц решил встряхнуть Обломова, он зовет Захара, чтобы тот одел барина. Чрез десять минут Штольц и Обломов выходят из дома.
Обломов из уединения вдруг очутился в толпе людей. Так неделя, другая. Обломов восставал, жаловался, ему не нравилась вся эта суета, вечная беготня, игра страстей. Где же здесь человек? Он говорит, что свет, общество, в сущности, тоже спят, это все сон. Ни на ком нет свежего лица, ни у кого нет спокойного, ясного взгляда. Штольц называет Обломова философом. Обломов говорит, что его план жизни — это деревня, спокойствие, жена, дети. Штольц спрашивает, кто таков Илья Ильич, к какому разряду он себя причисляет? Обломов говорит, что пусть Захара спросит. Захар отвечает, что это — барин. Штольц смеется. Обломов продолжает рисовать Штольцу свой идеальный мир, в котором царят покой и тишина. Штольц говорит, что Илья Ильич выбрал для себя то, что было у дедов и отцов. Штольц предлагает познакомить Обломова с Ольгой Ильинской, а также говорит, что нарисованный ему Обломовым мир — это не жизнь, это обломовщина. Штольц напоминает Илье Ильичу, что когда-то тот хотел путешествовать, увидеть мир. Куда все это делось? Обломов просит Штольца не бранить его, а лучше потому что сам он не справится. Ведь он просто гаснет, никто не указал ему, как жить. «Или я не понял этой жизни, или она никуда не годится» , — заключает Обломов. Штольц спрашивает, почему же Илья не бежал прочь от этой жизни? Обломов говорит, что не он один таков: «Да я ли один? Смотри: Михайлов, Петров, Семенов, Алексеев, Степанов… не пересчитаешь: наше имя — легион! » Штольц решает, не медля ни минуты, собираться к отъезду за границу
я, гражданин бывшего советского союза, бывший советский писатель, сергей владимирович михалков, родился в царской россии, в городе москве 13 марта (28 февраля по ст. ст.) 1913 года. первые свои шаги сделал в доме № 6 по улице волхонке, что неподалеку от кремля. в старом справочнике московских домовладельцев сказано: «волхонка. дом № 6. домовладелец сергей владимирович михалков (брат моего деда). строительная контора с. маршак». странное предзнаменование, связавшее эти две фамилии спустя двадцать лет!
помню, как няня груша водила меня гулять в александровский сад, к храму христа но прежде несколько слов о моем отце.
«владимира александровича михалкова я знаю в течение двадцати лет. судьбе было угодно за это время сталкивать нас в самых разнообразных жизненных положениях. я был его учителем, добрым знакомым, поверенным в делах и, наконец, подчиненным. владимир александрович глубоко порядочный человек, неутомимый работник, весьма опытный и талантливый администратор. я совершенно уверен в том, что владимир александрович будет ценнейшим работником у вас в правлении».
я держу в руках пожелтевшую от времени служебную записку, датированную 31 марта 1923 года, и память воскрешает образ моего отца, так и не дожившего до своего пятидесятилетия. умер он в городе георгиевске на северном кавказе от крупозного воспаления легких 24 декабря 1932 года. были бы тогда, в начале тридцатых годов, на вооружении нашей медицины антибиотики, может, и дожил бы до наших дней этот полный творческой энергии, целеустремленный и бесконечно преданный своему любимому делу человек.
когда я думаю об отце, мысль невольно ведет меня в более отдаленное прошлое. хочется вспомнить об отце отца, о дедах, прадедах, пращурах. на ум приходят пушкинские строки «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам», за которыми — мысль поэта о том, что каждый человек должен быть неравнодушен к своей семьи, своего рода, знать, какое участие принимали его предки в отечества.
со временем это побудило меня заинтересоваться моей родословной. оказалось, что в различных архивах нашей страны хранится большое количество старинных документов михалковых.
михалковы — древний род, ведущий свое начало, согласно старинному преданию, из литвы. как известно, в xiv веке западные земли оказались под властью великого княжества литовского. в xv веке многие жители этого края, избегая притеснений со стороны литовских феодалов, не желая переходить в католичество, растворяться в чужой им этнической среде и терять свою принадлежность к народу, переселялись на русь — в москву, тверь и другие города.
выехал в первой половине xv века из литвы в тверь, на службу к великому князю ивану михайловичу тверскому, и некто марк демидович. от его потомков киндыревых «ответвились» михалковы.
«михалковы в свойстве с шестовыми, родом великой старицы марфы ивановны, матери царя михаила федоровича. первым «постельничим» вновь избранного царя был человек ему не сторонний, а именно михалков.
связи михалкова с шестовым не объясняют ли этот выбор, так как постельничие были люди царям не чужие».
ответ: В отличае от Обломова Штольц был человеом энергичным, творящим жизнь Он не мог допустить чтобы его лучший друг детства так некчемно и безцельно проводил свою жизнь. Он приехал, чтобы взбодрить Обломова, подарить ему жажду жизни, разбудить в нем прекрасные чувства любви и радости, стремление к чему то новому.
Штольц и Обломов здороваются. Штольц советует Обломову встряхнуться, поехать куда-нибудь. Обломов жалуется на свои несчастья. Штольц советует снять старосту, завести школу в деревне. А с квартирой обещает все уладить. Штольц интересуется, ходит ли Обломов куда- нибудь, бывает ли где? Обломов говорит, что нет. Штольц возмущен, он говорит, что пора давно выйти из этого сонного состояния.
Штольц решил встряхнуть Обломова, он зовет Захара, чтобы тот одел барина. Чрез десять минут Штольц и Обломов выходят из дома.
Обломов из уединения вдруг очутился в толпе людей. Так неделя, другая. Обломов восставал, жаловался, ему не нравилась вся эта суета, вечная беготня, игра страстей. Где же здесь человек? Он говорит, что свет, общество, в сущности, тоже спят, это все сон. Ни на ком нет свежего лица, ни у кого нет спокойного, ясного взгляда. Штольц называет Обломова философом. Обломов говорит, что его план жизни — это деревня, спокойствие, жена, дети. Штольц спрашивает, кто таков Илья Ильич, к какому разряду он себя причисляет? Обломов говорит, что пусть Захара спросит. Захар отвечает, что это — барин. Штольц смеется. Обломов продолжает рисовать Штольцу свой идеальный мир, в котором царят покой и тишина. Штольц говорит, что Илья Ильич выбрал для себя то, что было у дедов и отцов. Штольц предлагает познакомить Обломова с Ольгой Ильинской, а также говорит, что нарисованный ему Обломовым мир — это не жизнь, это обломовщина. Штольц напоминает Илье Ильичу, что когда-то тот хотел путешествовать, увидеть мир. Куда все это делось? Обломов просит Штольца не бранить его, а лучше потому что сам он не справится. Ведь он просто гаснет, никто не указал ему, как жить. «Или я не понял этой жизни, или она никуда не годится» , — заключает Обломов. Штольц спрашивает, почему же Илья не бежал прочь от этой жизни? Обломов говорит, что не он один таков: «Да я ли один? Смотри: Михайлов, Петров, Семенов, Алексеев, Степанов… не пересчитаешь: наше имя — легион! » Штольц решает, не медля ни минуты, собираться к отъезду за границу
я был советским писателем. приметы времени
я, гражданин бывшего советского союза, бывший советский писатель, сергей владимирович михалков, родился в царской россии, в городе москве 13 марта (28 февраля по ст. ст.) 1913 года. первые свои шаги сделал в доме № 6 по улице волхонке, что неподалеку от кремля. в старом справочнике московских домовладельцев сказано: «волхонка. дом № 6. домовладелец сергей владимирович михалков (брат моего деда). строительная контора с. маршак». странное предзнаменование, связавшее эти две фамилии спустя двадцать лет!
помню, как няня груша водила меня гулять в александровский сад, к храму христа но прежде несколько слов о моем отце.
«владимира александровича михалкова я знаю в течение двадцати лет. судьбе было угодно за это время сталкивать нас в самых разнообразных жизненных положениях. я был его учителем, добрым знакомым, поверенным в делах и, наконец, подчиненным. владимир александрович глубоко порядочный человек, неутомимый работник, весьма опытный и талантливый администратор. я совершенно уверен в том, что владимир александрович будет ценнейшим работником у вас в правлении».я держу в руках пожелтевшую от времени служебную записку, датированную 31 марта 1923 года, и память воскрешает образ моего отца, так и не дожившего до своего пятидесятилетия. умер он в городе георгиевске на северном кавказе от крупозного воспаления легких 24 декабря 1932 года. были бы тогда, в начале тридцатых годов, на вооружении нашей медицины антибиотики, может, и дожил бы до наших дней этот полный творческой энергии, целеустремленный и бесконечно преданный своему любимому делу человек.
когда я думаю об отце, мысль невольно ведет меня в более отдаленное прошлое. хочется вспомнить об отце отца, о дедах, прадедах, пращурах. на ум приходят пушкинские строки «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам», за которыми — мысль поэта о том, что каждый человек должен быть неравнодушен к своей семьи, своего рода, знать, какое участие принимали его предки в отечества.
со временем это побудило меня заинтересоваться моей родословной. оказалось, что в различных архивах нашей страны хранится большое количество старинных документов михалковых.
михалковы — древний род, ведущий свое начало, согласно старинному преданию, из литвы. как известно, в xiv веке западные земли оказались под властью великого княжества литовского. в xv веке многие жители этого края, избегая притеснений со стороны литовских феодалов, не желая переходить в католичество, растворяться в чужой им этнической среде и терять свою принадлежность к народу, переселялись на русь — в москву, тверь и другие города.
выехал в первой половине xv века из литвы в тверь, на службу к великому князю ивану михайловичу тверскому, и некто марк демидович. от его потомков киндыревых «ответвились» михалковы.
«михалковы в свойстве с шестовыми, родом великой старицы марфы ивановны, матери царя михаила федоровича. первым «постельничим» вновь избранного царя был человек ему не сторонний, а именно михалков.связи михалкова с шестовым не объясняют ли этот выбор, так как постельничие были люди царям не чужие».