Нет, бил барабан перед смутным полком, Когда мы вождя хоронили: То зубы царёвы над мертвым певцом Почетную дробь выводили.
Такой уж почет, что ближайшим друзьям — Нет места. В изглавьи, в изножьи, И справа, и слева — ручищи по швам — Жандармские груди и рожи.
Не диво ли — и на тишайшем из лож Пребыть поднадзорным мальчишкой? На что-то, на что-то, на что-то похож Почет сей, почетно — да слишком!
Гляди, мол, страна, как, молве вопреки, Монарх о поэте печется! Почетно — почетно — почетно — архи- почетно, — почетно — до черту!
Кого ж это так — точно воры вора Пристреленного — выносили? Изменника? Нет. С проходного двора — Умнейшего мужа России.
19 июля 1931 Медон
Алексей Макаревич Пушкин
Бывает осенней порою, засыпая с рассветом, я вижу во сне героя, я вижу во сне поэта...
И кажется болдинской осень, вижу я тень Татьяны. Уходит во тьму Дубровский, во тьму сновидений странных.
Летит надо мной Пушкин, машет крылом белым, и кажется мне игрушкой тонкое его тело...
Над городами и ликами, над тополями стройными читает стихи великие, да песни поёт знойные...
И к облаку тянутся руки, и яблоки рвутся с веток... Не ведая сна и скуки, он подымается в небо,
и кружится, будто птица - судьбы моей злой кукушка, и вглядываясь в наши лица, трогает за макушки.
И кажется что незримо веет над нами вечность, бессмертная пантомима, вселенская человечность...
Над городами и ликами, над тополями стройными читает стихи великие, да песни поёт знойные...
БОРИС РОМАНОВ
Раевский. Пушкин! Славная Таврида. Что помнят неохватные стволы? Чья слава и великая обида одно мгновенье высветит из мглы?
Чтобы его представить молчаливо, достанет нам и страсти и порыва среди камней и золы? Нет, не достанет. Спит воображенье, пока нас жарит солнце, а в ночи оно опять признает пораженье, и потому о Пушкине молчи...
Послушай море, угадать стараясь, о чем оно бормочет нам, вздымаясь, каменья перекатывая ртом. И повтори слова его потом.
Булат Окуджава
Счастливчик Пушкин
Александру Сергеичу хорошо! Ему прекрасно! Гудит мельничное колесо, боль угасла, баба щурится из избы, в небе -- жаворонки, только десять минут езды до ближней ярмарки. У него ремесло -- первый сорт, и перо остро... Он губаст и учен, как черт, и все ему просто: жил в Одессе, бывал в Крыму, ездил в карете, деньги в долг давали ему до самой смерти. Очень вежливы и тихи, делами замученные, жандармы его стихи на память заучивали! Даже царь приглашал его в дом, желая при этом потрепаться о том о сем с таким поэтом. Он красивых женщин любил любовью не чинной, и даже убит он был красивым мужчиной. Он умел бумагу марать под треск свечки! Ему было за что умирать у Черной речки.
Рубцов Николай О ПУШКИНЕ
Словно зеркало русской стихии, Отстояв назначенье свое, Отразил он всю душу России! И погиб, отражая ее...
Каждое утро хозяйка выносила утятам полную тарелку рубленых яиц. Она ставила тарелку возле куста, а сама уходила. Как только утята подбегали к тарелке, из сада вылетала большая стрекоза и начинала кружиться над ними. Она так страшно стрекотала, что перепуганные утята убегали и прятались в траве. Они боялись, что стрекоза их всех перекусает. А злая стрекоза садилась на тарелку, пробовала еду и потом улетала. После этого утята уже целый день не подходили к тарелке. Они боялись, что стрекоза прилетит опять. Вечером хозяйка убирала тарелку и говорила: «Должно быть, наши утята заболели, что-то они ничего не едят». Она и не знала, что утята каждый вечер голодные ложились спать. Однажды к утятам пришёл в гости их сосед, маленький утёнок Алёша. Когда утята рассказали ему про стрекозу, он стал смеяться. — Ну и храбрецы! — сказал он. — Я один прогоню эту стрекозу. Вот вы увидите завтра. — Ты хвастаешь, — сказали утята. — Завтра ты первый испугаешься и побежишь. На другое утро хозяйка, как всегда, поставила на землю тарелку с рублеными яйцами и ушла. — Ну, смотрите, — сказал смелый Алёша, — сейчас я буду драться с вашей стрекозой. Только он сказал это, как вдруг зажужжала стрекоза. Прямо сверху она полетела на тарелку. Утята хотели бежать, но Алёша не испугался. Не успела стрекоза сесть на тарелку, как Алёша схватил её клювом за крыло. Насилу она вырвалась и с поломанным крылом улетела. С тех пор она никогда не прилетала в сад, и утята каждый день наедались досыта. Они не только ели сами, но и угощали храброго Алёшу за то, что он их от стрекозы.
Нет, бил барабан перед смутным полком,
Когда мы вождя хоронили:
То зубы царёвы над мертвым певцом
Почетную дробь выводили.
Такой уж почет, что ближайшим друзьям —
Нет места. В изглавьи, в изножьи,
И справа, и слева — ручищи по швам —
Жандармские груди и рожи.
Не диво ли — и на тишайшем из лож
Пребыть поднадзорным мальчишкой?
На что-то, на что-то, на что-то похож
Почет сей, почетно — да слишком!
Гляди, мол, страна, как, молве вопреки,
Монарх о поэте печется!
Почетно — почетно — почетно — архи-
почетно, — почетно — до черту!
Кого ж это так — точно воры вора
Пристреленного — выносили?
Изменника? Нет. С проходного двора —
Умнейшего мужа России.
19 июля 1931
Медон
Алексей Макаревич
Пушкин
Бывает осенней порою,
засыпая с рассветом,
я вижу во сне героя,
я вижу во сне поэта...
И кажется болдинской осень,
вижу я тень Татьяны.
Уходит во тьму Дубровский,
во тьму сновидений странных.
Летит надо мной Пушкин,
машет крылом белым,
и кажется мне игрушкой
тонкое его тело...
Над городами и ликами,
над тополями стройными
читает стихи великие,
да песни поёт знойные...
И к облаку тянутся руки,
и яблоки рвутся с веток...
Не ведая сна и скуки,
он подымается в небо,
и кружится, будто птица -
судьбы моей злой кукушка,
и вглядываясь в наши лица,
трогает за макушки.
И кажется что незримо
веет над нами вечность,
бессмертная пантомима,
вселенская человечность...
Над городами и ликами,
над тополями стройными
читает стихи великие,
да песни поёт знойные...
БОРИС РОМАНОВ
Раевский. Пушкин! Славная Таврида.
Что помнят неохватные стволы?
Чья слава и великая обида
одно мгновенье высветит из мглы?
Чтобы его представить молчаливо,
достанет нам и страсти и порыва
среди камней и золы?
Нет, не достанет. Спит воображенье,
пока нас жарит солнце, а в ночи
оно опять признает пораженье,
и потому о Пушкине молчи...
Послушай море, угадать стараясь,
о чем оно бормочет нам, вздымаясь,
каменья перекатывая ртом.
И повтори слова его потом.
Булат Окуджава
Счастливчик Пушкин
Александру Сергеичу хорошо!
Ему прекрасно!
Гудит мельничное колесо,
боль угасла,
баба щурится из избы,
в небе -- жаворонки,
только десять минут езды
до ближней ярмарки.
У него ремесло -- первый сорт,
и перо остро...
Он губаст и учен, как черт,
и все ему просто:
жил в Одессе, бывал в Крыму,
ездил в карете,
деньги в долг давали ему
до самой смерти.
Очень вежливы и тихи,
делами замученные,
жандармы его стихи
на память заучивали!
Даже царь приглашал его в дом,
желая при этом
потрепаться о том о сем
с таким поэтом.
Он красивых женщин любил
любовью не чинной,
и даже убит он был
красивым мужчиной.
Он умел бумагу марать
под треск свечки!
Ему было за что умирать
у Черной речки.
Рубцов Николай
О ПУШКИНЕ
Словно зеркало русской стихии,
Отстояв назначенье свое,
Отразил он всю душу России!
И погиб, отражая ее...
Каждое утро хозяйка выносила утятам полную тарелку рубленых яиц. Она ставила тарелку возле куста, а сама уходила.
Как только утята подбегали к тарелке, из сада вылетала большая стрекоза и начинала кружиться над ними.
Она так страшно стрекотала, что перепуганные утята убегали и прятались в траве. Они боялись, что стрекоза их всех перекусает.
А злая стрекоза садилась на тарелку, пробовала еду и потом улетала.
После этого утята уже целый день не подходили к тарелке. Они боялись, что стрекоза прилетит опять.
Вечером хозяйка убирала тарелку и говорила: «Должно быть, наши утята заболели, что-то они ничего не едят».
Она и не знала, что утята каждый вечер голодные ложились спать.
Однажды к утятам пришёл в гости их сосед, маленький утёнок Алёша. Когда утята рассказали ему про стрекозу, он стал смеяться.
— Ну и храбрецы! — сказал он. — Я один прогоню эту стрекозу. Вот вы увидите завтра.
— Ты хвастаешь, — сказали утята. — Завтра ты первый испугаешься и побежишь.
На другое утро хозяйка, как всегда, поставила на землю тарелку с рублеными яйцами и ушла.
— Ну, смотрите, — сказал смелый Алёша, — сейчас я буду драться с вашей стрекозой.
Только он сказал это, как вдруг зажужжала стрекоза.
Прямо сверху она полетела на тарелку.
Утята хотели бежать, но Алёша не испугался.
Не успела стрекоза сесть на тарелку, как Алёша схватил её клювом за крыло. Насилу она вырвалась и с поломанным крылом улетела.
С тех пор она никогда не прилетала в сад, и утята каждый день наедались досыта. Они не только ели сами, но и угощали храброго Алёшу за то, что он их от стрекозы.