БУДУ БЛАГОДАРЕН ВСЕЙ ДУШОЙ
Стихотворение:
Очередь длинна.
Стою с другими.
Только до весов добраться мне б.
На тарелке легонькие гири,
На другой —
Такой тяжелый хлеб.

Хлеб…
Он умещался на ладошке.
И покуда ты идешь домой,
С этой пайки
Оберешь все крошки
Да чуть-чуть отломишь
От самой.

Нас, ребят,
Бомбежки не будили.
Но мы знали все —
Идет война!
«На-ше де-ло пра-во-е», —
Твердили,
Словно песню,
Как и вся страна.

Женщины хвалили нас:
«Родные,
Дружно собирайте колоски.
Победим —
Не только что ржаные,
Белые
Спечем вам колобки».

Дни войны,
Ребячьи наши годы —
Сумки с хлебом,
Рваные пимы.
Преодолевали все невзгоды
Наравне со взрослыми
И мы.

Бабель приехал в Первую Конную как корреспондент газеты «Красный кавалерист» под псевдонимом Кирилл Васильевич Лютов. Двигаясь с частями, он должен был писать агитационные статьи, вести дневник военных действий. На ходу, в лесу, в отбитом у неприятеля городе Бабель вел и свой личный дневник. Где-то с обозом двигались рукописи — многие из них, как и предчувствовал Бабель, пропали. Сохранилась лишь одна тетрадка. Но дневниковые записи запечатлелись в памяти, и их резонанс определил тональность «Конармии». На фронте Бабель попал в среду казачества. Исконно иррегулярное войско, казачество в царское время проходило военную службу со своим снаряжением, своими конями и холодным оружием. Во время конармейского похода оторванные от тылов казаки вынуждены были кормиться сами и сами же обеспечивать себя лошадьми за счет местного населения, что нередко приводило к кровавым инцидентам. К тому же казаки шли по местам, где воевали в Первую мировую войну. Их раздражали чужой быт, чужая культура, попытки евреев, поляков, украинцев сохранить стабильный уклад жизни. Привычка к смерти за время войны притупила в них страх смерти, чувство жизни. И казаки давали выход своей усталости, гонору, хладнокровному отношению к своей и тем более к чужой смерти, пренебрежению к личному достоинству другого человека. Насилие встало в обыденный ряд. Чувствуя, что на глубине людской психологии жил смутный инстинктивный порыв к свободе и воле, Бабель в то же время остро ощущал незрелость, отсутствие культуры, грубость казачьей массы, и ему было трудно представить себе, как будут прорастать в этом сознании идеи революции. Все это предопределило сложную тональность книги. Примером может служить рассказ «Переход через Збруч», открывающий «Конармию»: «Поля пурпурного мака цветут вокруг нас, полуденный ветер играет в желтеющей ржи, девственная гречиха встает на горизонте, как стена дальнего монастыря. Тихая Волынь изгибается, Волынь уходит от нас в жемчужный туман березовых рощ, она вползает в цветистые пригорки и ослабевшими руками путается в зарослях хмеля. Оранжевое солнце катится по небу, как отрубленная голова, нежный свет загорается в ущельях туч, штандарты заката веют над нашими головами. Запах вчерашней крови и убитых лошадей капает в вечернюю прохладу. Почерневший Збруч шумит и закручивает пенистые узлы своих порогов. Мосты разрушены, и мы переезжаем реку вброд. Величавая луна лежит на волнах. Лошади по спину уходят в воду, звучные потоки сочатся между сотнями лошадиных ног. Кто-то тонет и звучно порочит Богородицу. Река усеяна черными квадратами телег, она полна гула, свиста и песен, гремящих поверх лунных змей и сияющих ям». Мы видим: внутреннее напряжение в текстах Бабеля создается отношениями слова и «противослова», говоря словами М. М. Бахтина. Поля пурпурного мака, которые «цветут вокруг нас», так же как «девственная гречиха» и полуденный ветер, играющий в «желтеющей ржи», — все это расслабляет и умиротворяет читателя, и даже фраза «тихая Волынь изгибается» еще находится как бы внутри этого настроения. Но заметим: ощущение опасности и подвоха, скрытое в мирной природе, усиливается. «Волынь уходит от нас в жемчужный туман березовых рощ, она вползает в цветистые пригорки и ослабевшими руками путается в зарослях хмеля». Небо еще названо «оранжевым» (что ассоциируется с желтыми насыщенными лучами солнца в закатную пору), но оно катится по небу, «как отрубленная голова», еще загорается «нежный свет», но он загорается в «ущельях туч»; закат определяется через знаки войны — «штандарты заката веют над нашими головами». Но и «вечерняя прохлада» — это из какой-то другой, мирной жизни. Сейчас же: «Почерневший Збруч шумит и закручивает пенистые узлы своих порогов. Мосты разрушены, и мы переезжаем реку вброд». В середине отрезка начинает казаться, что картина разрушения доминирует, что она определяет смысловой акцент. Но рядом Бабель ставит фразу, полную мира и спокойствия: «Величавая луна лежит на волнах». Соседние строчки как будто написаны в тон: «Лошади по спину уходят в воду, звучные потоки сочатся между сотнями лошадиных ног. Кто-то тонет и звучно порочит Богородицу», но это — мнимое спокойствие: абзац кончается фразой, где слово и «противослово» спрессованы, связаны в такой же тугой узел: «Река усеяна черными квадратами телег, она полна гула, свиста и песен, гремящих поверх лунных змей и сияющих ям». С разных сторон текста идут токи к одному образному центру, который как бы вбирает в себя пучок разнообразных смысловых оттенков, концентрирует их в одном новом поэтическом тропе.

В рассказе Грина "Алые паруса" рассказывается о девочке Ассоль, которая верила в свою мечту о принце, который приплывет на корабле с алыми парусами и заберет ее с собой. Ассоль была дочерью Лонгрена, бывшего моряка. Лонгрена не особо любили в поселке, где он жил. Мать Ассоль умерла, когда она была маленькой. Роды у матери Ассоль тяжело и она потратила много денег на свое лечение, а муж пока что был в море. Поэтому она пошла просить денег взаймы у лавочника Мэннерса. Тот отказал, сказав, что он даст ей денег только, если она перестанет быть недотрогой. Женщине ничего не оставалось, как только пойти в город и заложить кольцо. Пока она шла в город, она попала под дождь, простудилась и умерла. Так Лонгрен остался один с ребенком на руках. Он больше не мог ходить в море и стал зарабатывать на жизнь продажей моделей парусников. Позднее Лонгрен отомстил Мэннерсу. Увидев, что лавочника на лодке унесло далеко в море, он просто стоял и ничего не делал. Когда же он понял, что лавочнику уже не он прокричал ему, что его жена так же умоляла когда-то о Позже далеко в море лавочника подобрал пароход и перед смертью он рассказал о том, кто виноват в его гибели. После этого односельчане стали открыто ненавидеть Лонгрена. Эта ненависть постепенно перешла и на Ассоль. Но девочка ничего не замечала. Она жила в своих мечтах. Старый Лонгрен заменял ей и друзей, и мать. Когда Ассоль было 8 лет, Лонгрен отправил ее в город с новыми игрушками. Среди них была яхта с алыми парусами. Девочка спустила кораблик в ручей. Поток понес его к устью, где она увидела незнакомца, который держал в руках ее кораблик. Это был Эгль, собиратель сказок. Именно он рассказал Ассоль о том, что однажды за ней приплывет принц на таком же корабле и увезет с собой. Девочка рассказала об этом отцу. Но это услышал нищий и всем растрепал о принце. После этого Ассоль прослыла полоумной. Артур Грэй же рос в родовом замке. Вся его жизнь уже была предопределена. Грэй был мальчиком с очень живой душой, он был умен, отзывчив и решителен. Однажды в библиотеке замка Грэй увидел картину мариниста. После этого он решил стать моряком. Он сбежал из дома и поступил на шхуну "Ансельм". Капитан шхуны, оценив характер Грэя, научил его всем морским премудростям. В 20 лет Грэй уже купил свой корабль. Однажды он приплыл в Лисс, который был недалеко от Каперны, где жила Ассоль. Там, прогуливаясь по берегу, он увидел в зарослях спящую Ассоль. Она поразила его, поэтому, уходя, он надел ей на палец свое старинное кольцо. После этого. несмотря на слухи о том, что Ассоль полоумна, Грэй покупает в Лиссе алый шелк и нанимает оркестр. На следующий день его корабль под алыми парусами берет курс на Каперну.  Ассоль была поражена, когда увидела корабль из своей мечты. Через некоторое время Ассоль уже была в каюте. Все случилось так, как ей и предсказывали.