БЫСТРЕЕ ДАЮ!! Что я узнал(а) о жизни крепостных крестьян в России, изучив стихотворение Некрасова Н.А. "Железная дорога?"

Образ Татьяны Лариной — противовес
образу Онегина. Впервые в русской
литературе женский характер
противопоставлен мужскому, и, более
того, женский характер оказывается
сильнее и возвышеннее мужского. Пушкин
с большой теплотой рисует образ
Татьяны, воплощая в ней лучшие черты
русской женщины. Он в своем романе
хотел показать обыкновенную русскую
девушку. Автор подчеркивает отсутствие
в Татьяне необычайных, из ряда вон
выходящих черт. Но героиня в то же
время удивительно поэтична и
привлекательна. Неслучайно Пушкин дает
своей героине простонародное имя
Татьяна. Этим он подчеркивает простоту
девушки, ее близость народу.
Татьяна воспитывается в усадебном
поместье в семье Лариных, верной
“привычкам милой старины”. Характер
Татьяны формируется под влиянием
няни, прототипом которой поэту
послужила чудесная Арина Родионовна.
Татьяна росла одинокой, неласковой
девочкой. Она не любила играть с
подругами, была погружена в свои
чувства и переживания. Она рано
пыталась понять окружающий мир, но у
старших не находила ответы на свои
вопросы. И тогда она обращалась к
книгам, которым верила безраздельно:
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли все:
Она влюбляла ся в обманы
И Ричардсона, и Руссо.
Окружающая жизнь мало
удовлетворяла ее требовательную душу.
В книгах она видела интересных людей,
которых мечтала встретить в своей
жизни. Общаясь с дворовыми девушками
и слушая рассказы няни, Татьяна
знакомится с народной поэзией,
проникается любовью к ней. Близость к
народу, к природе развивает в ней
нравственные качества: душевную
простоту, искренность, безыскусность.
Татьяна умна, своеобразна, самобытна.
От природы она одарена:
Воображением мятежным,
Умом и волею живой,

В обращении к таким новым мифам есть вместе с тем что-то иррациональное, поскольку оно происходит от некоего неопределенного чувства, а не от фундамента, который мог бы быть противопоставлен мышлению, ориентированному на науку. Поэтому все подобные порывы уйти из "демифологизированного" мира всегда разбиваются о стену, в образе которой противостоит им "просвещенный" разум. Однако чем безысходное они осуждены на крах, тем непредсказуемее, мощнее и опаснее они становятся. Отнюдь не только маргинальные группы поддаются сегодня широко обсуждаемому "культурному пессимизму"; речь идет, напротив, о явлении, которое возникает из глубин нашей культуры и потому является симптомом ее слабости. Встать на путь этой грозящей опасности может лишь тот, кто без предрассудков взглянет на дефицит, порождающий ее. Однако обычно позиция "за" или "против" мифа не основана ни на чем другом, как на подобном предрассудке. А именно, все еще доминирует незнание того, чем, собственно, является миф, как случилось, что его природа до сих пор вообще не объяснена. Впрочем, работы исследователей мифа не привлекли особого внимания широкой общественности. Желание же честно отнестись к мифу должно сопровождаться постижением его реальности и рациональности, в которых мифу с такой готовностью отказывают. Быть может, столь любимые сегодня эрзацрелигии, священные учения или политические доктрины являются лишь кривыми отражениями мифа, которые очень мало говорят о нем самом и должны восприниматься и пониматься скорее как синдром его вытеснения. Быть может, мифу вовсе не свойственна та иррациональность и темнота, которая одних отталкивает, а других, наоборот, притягива