довоенного далека М. Булгаков встает как поразительное явление русского духа. В эпоху слепого фанатизма и безвольного при он сохранил великую душевную стойкость. Его ясная мысль, его удивительный, неподражаемый вольный смех витают над десятилетиями, живут в сонме характеров и множестве сюжетов.
В 20-е годы он был по преимуществу сатирическим писателем. И ранние вещи — особенно «Дьяволиада», «Похождения Чичикова», и зрелая проза его повестей «Собачье сердце» и «Роковые яйца», и блистательный и горький смех «Багрового острова», и острые трагикомедии «Бег» и «Зойкина квартира» — все это совершенно замечательные страницы нашей сатирической классики. Смеховая прививка с самого начала оплодотворила и его карнавально-философский роман об Иешуа Га-Ноцри, Пилате и мастере с его Маргаритой, о Воланде и Иване Бездомном... И все же Булгаков-художник не может быть охвачен никаким определением.
Он воплотил в себе беспокойную традицию великой русской литературы — преодоление одиночества души человеческой, взыскующей смысла жизни, постигающей «проклятые вопросы» бытия. Эти мировые вопросы трагически преломились в XX веке, и разлом через Россию, через самую душу нашего соотечественника.
Главный вопрос великого булгаковского романа "Мастер и Маргарита" — как жить человеку и «кто управляет жизнью человеческой, если Бога нет»? Помните, именно об этом идет разговор между Берлиозом, Иваном Бездомным и Воландом на самых первых страницах романа?
Можно ли жить, «отменив» Бога? И может ли человек сам управлять своею жизнью и «всем вообще распорядком на земле?»
Писатель отстаивал культуру как великую общечеловеческую и личную ценность. В эти годы ей грозила смертельная опасность, — в неистовстве нового нигилизма, в бесовстве берлиозов, швондеров и шариковых, прорвавшихся к власти. Булгаков до конца стоял на том, что в сохранении культурной памяти — общее наше. И каждого. Он предупреждал о трагедии, которая будет следствием духовного беспамятства, когда править бал будет Сатана потребительщины и уравнительности.
О ком бы ни шла речь: о профессоре Персикове («Роковые яйца») или профессоре Преображенском («Собачье сердце»), о драматурге Дымогацком («Багровый остров») или писателе Максудове («Театральный роман»), академике Ефросимове («Адам и Ева») или мастере — Булгаков полагает, что помимо таланта, компетентности, работо в России XX века необходимо еще личное духовное бесстрашие. «Трусость», говорится в романе "Мастер и Маргарита", — «это самый страшный порок». Булгаков знал, что является «одним из самых главных человеческих пороков» в эпоху великого энтузиазма и великого страха.
Вот почему его Иешуа Га Ноцри не может ни при каких обстоятельствах «отвернуться», «опустить глаза», пойти на компромисс. Он утверждает человеческое достоинство, преодолевая «страх», «смертью смерть поправ».
Того же, кто уклоняется, как бы ни был он нам мил и симпатичен, не минует возмездие: Персикова растерзала толпа, творящая дикий самосуд; Преображенский едва не был убит монстром, которого он же случайно создал в самодовольном стремлении усовершенствовать человеческую породу по своему разумению и прихоти. А мастер, не победивший страха и отрекшийся от своего романа, будет лишен Света, высшей благодати, которой может удостоиться лишь тот, кто не сдается до конца...
Самому Булгакову пришлось пережить не меньше того, что выпало на долю его героев, вместе взятых. Он же, искушаемый и истязаемый, сумел все же устоять. Потому и вернулся в литературу.
Источник: Акимов В.М. От Блока до Солженицына: Путеводитель по русской литературе XX в. - СПб.: "Искусство-СПБ", 2010
У Н. В. Гоголя много произведений, которые мы любим за его тонкий юмор. Гротеск, абсурд, сатира — все это переплетается, выходит на первый план, заставляет читателя насмехаться над уродливой реальностью. Например, у кого не вызвала бы улыбку сцена, когда Солоха прячет по мешкам своих любовников в «Ночи перед Рождеством»? А потуги мелких чиновников скрыть все свои провинности перед ненастоящим ревизором в одноименной пьесе? Но «Невский проспект» — произведение совсем другого рода. Здесь нет ни комических эффектов, ни человеческой глупости, которая бы могла нас повеселить. Только что-то зловещее, гнетущее, безвыходное.
довоенного далека М. Булгаков встает как поразительное явление русского духа. В эпоху слепого фанатизма и безвольного при он сохранил великую душевную стойкость. Его ясная мысль, его удивительный, неподражаемый вольный смех витают над десятилетиями, живут в сонме характеров и множестве сюжетов.
В 20-е годы он был по преимуществу сатирическим писателем. И ранние вещи — особенно «Дьяволиада», «Похождения Чичикова», и зрелая проза его повестей «Собачье сердце» и «Роковые яйца», и блистательный и горький смех «Багрового острова», и острые трагикомедии «Бег» и «Зойкина квартира» — все это совершенно замечательные страницы нашей сатирической классики. Смеховая прививка с самого начала оплодотворила и его карнавально-философский роман об Иешуа Га-Ноцри, Пилате и мастере с его Маргаритой, о Воланде и Иване Бездомном... И все же Булгаков-художник не может быть охвачен никаким определением.
Он воплотил в себе беспокойную традицию великой русской литературы — преодоление одиночества души человеческой, взыскующей смысла жизни, постигающей «проклятые вопросы» бытия. Эти мировые вопросы трагически преломились в XX веке, и разлом через Россию, через самую душу нашего соотечественника.
Главный вопрос великого булгаковского романа "Мастер и Маргарита" — как жить человеку и «кто управляет жизнью человеческой, если Бога нет»? Помните, именно об этом идет разговор между Берлиозом, Иваном Бездомным и Воландом на самых первых страницах романа?
Можно ли жить, «отменив» Бога? И может ли человек сам управлять своею жизнью и «всем вообще распорядком на земле?»
Писатель отстаивал культуру как великую общечеловеческую и личную ценность. В эти годы ей грозила смертельная опасность, — в неистовстве нового нигилизма, в бесовстве берлиозов, швондеров и шариковых, прорвавшихся к власти. Булгаков до конца стоял на том, что в сохранении культурной памяти — общее наше. И каждого. Он предупреждал о трагедии, которая будет следствием духовного беспамятства, когда править бал будет Сатана потребительщины и уравнительности.
О ком бы ни шла речь: о профессоре Персикове («Роковые яйца») или профессоре Преображенском («Собачье сердце»), о драматурге Дымогацком («Багровый остров») или писателе Максудове («Театральный роман»), академике Ефросимове («Адам и Ева») или мастере — Булгаков полагает, что помимо таланта, компетентности, работо в России XX века необходимо еще личное духовное бесстрашие. «Трусость», говорится в романе "Мастер и Маргарита", — «это самый страшный порок». Булгаков знал, что является «одним из самых главных человеческих пороков» в эпоху великого энтузиазма и великого страха.
Вот почему его Иешуа Га Ноцри не может ни при каких обстоятельствах «отвернуться», «опустить глаза», пойти на компромисс. Он утверждает человеческое достоинство, преодолевая «страх», «смертью смерть поправ».
Того же, кто уклоняется, как бы ни был он нам мил и симпатичен, не минует возмездие: Персикова растерзала толпа, творящая дикий самосуд; Преображенский едва не был убит монстром, которого он же случайно создал в самодовольном стремлении усовершенствовать человеческую породу по своему разумению и прихоти. А мастер, не победивший страха и отрекшийся от своего романа, будет лишен Света, высшей благодати, которой может удостоиться лишь тот, кто не сдается до конца...
Самому Булгакову пришлось пережить не меньше того, что выпало на долю его героев, вместе взятых. Он же, искушаемый и истязаемый, сумел все же устоять. Потому и вернулся в литературу.
Источник: Акимов В.М. От Блока до Солженицына: Путеводитель по русской литературе XX в. - СПб.: "Искусство-СПБ", 2010
У Н. В. Гоголя много произведений, которые мы любим за его тонкий юмор. Гротеск, абсурд, сатира — все это переплетается, выходит на первый план, заставляет читателя насмехаться над уродливой реальностью. Например, у кого не вызвала бы улыбку сцена, когда Солоха прячет по мешкам своих любовников в «Ночи перед Рождеством»? А потуги мелких чиновников скрыть все свои провинности перед ненастоящим ревизором в одноименной пьесе? Но «Невский проспект» — произведение совсем другого рода. Здесь нет ни комических эффектов, ни человеческой глупости, которая бы могла нас повеселить. Только что-то зловещее, гнетущее, безвыходное.