Воснову этого философско-поэтического произведения положены «тайные сказы» о малахитнице, хозяйке медной горы и о ее колдовском каменном цветке, заимствованные из уральского фольклора. сочетание фантастического и реального, характерное для народной сказовой традиции, подчеркивает драматизм столкновения действительности и идеала, обыденности и красоты. данилку недокормыша звали «блаженным» . ни в казачках господских, ни в подпасках оказался он «не гож» , и тогда отдали его в обучение к мастеру прокопьичу «по малахит-ному делу» . так он «вырос за работой» и стал лучшим мастером в своем деле. но не увлекала его работа: «трудности много, а красоты ровно и вовсе нет» . надумал д. «полную силу камня самому поглядеть и людям показать» . вспомнил он рассказ старой ведуньи вихорихи о колдовском каменном цветке, приносящем несчастье человеку, увидевшему его, но и дарующем познание главной сути прекрасного. бросился д. в ноги хозяйке медной горы: «покажи цветок! » та просьбу выполнила, но «затуманился» д. после того, как цветок увидел, «голову разломило» . бросил он свою невесту, названого отца прокопьича, «ахнул ба-лодкой» и сгинул: малахитница взяла его в «горные мастера» . о дальнейшей судьбе д. повествует автор в двух других сказах — «горный мастер» (1939) и «хрупкая веточка» (1940), вошедших в книгу «малахитовая шкатулка» . интерпретации образа д. -мастера традиционно связаны с проблемами духовной жизни творца, вечными поисками истины и гармонии, невозможностью конечного постижения тайны прекрасного.
На примере повести «Детство» легко выявить основные отличия литературы для детей и литературы о детях, особенно явные потому, что проявились они в творчестве одного писателя. Сопоставив «Детство» с »Русской книгой для чтения», легко обнаружить, как меняется проза и трансформируются художественные, языковые и композиционные средства при изменении адресата. «Когда я писал «Детство», то мне казалось, что до меня никто ещё так не почувствовал и не изобразил всю прелесть и поэзию детства», признавался Л. Н. Толстой. В повести писатель выводит на первый план ощущение новизны от знакомства с окружающим миром, «всю прелесть и поэзию детства». Эта поэзия -- в свежей живости чувств, в том, что и радость и горе оставляют особенно яркие и неизгладимые следы. Писатель хорошо понимает, что именно взрослый читатель ждет от книги о детях и детстве, а именно стремится обнаружить причинно-следственную связь между детством и состоянием личности в зрелости, ответить на вечный во почему он, как личность, сформировался именно таким, а не другим. Л. Н. Толстой решает эту задачу творчески, в трудно постигаемых, живых и естественных противоречиях и оценках. Жизнь в повести “Детство” не несёт в себе черт ложной схематичности, её трагичность в каждой яркой и выразительной детали. Одновременно с тем действительность предстает в раздробленных и одновременно чётких и логичных картинах, начиная от портрета отца и смерти матери до первых впечатлений от большого города. Образ автора и образ его главного героя намеренно сближен, что придает повествованию особенную достоверность. Вот, к примеру, как дети входят в зал и видят мать: «... одной рукой она придерживала чайник, другою кран самовара, из которого вода текла через верх чайника на поднос. Но хотя она смотрела пристально, она не замечала этого, не замечала и того, что мы вошли». Никаких оценок к портрету не прилагается и так ясно, что мать героя глубоко несчастна. Очевидно, что в детской прозе Л. Н. Толстого портрет был бы решён совершенно иными, более очевидными и однозначными средствами.
Сопоставив «Детство» с »Русской книгой для чтения», легко обнаружить, как меняется проза и трансформируются художественные, языковые и композиционные средства при изменении адресата.
«Когда я писал «Детство», то мне казалось, что до меня никто ещё так не почувствовал и не изобразил всю прелесть и поэзию детства», признавался Л. Н. Толстой.
В повести писатель выводит на первый план ощущение новизны от знакомства с окружающим миром, «всю прелесть и поэзию детства». Эта поэзия -- в свежей живости чувств, в том, что и радость и горе оставляют особенно яркие и неизгладимые следы. Писатель хорошо понимает, что именно взрослый читатель ждет от книги о детях и детстве, а именно стремится обнаружить причинно-следственную связь между детством и состоянием личности в зрелости, ответить на вечный во почему он, как личность, сформировался именно таким, а не другим.
Л. Н. Толстой решает эту задачу творчески, в трудно постигаемых, живых и естественных противоречиях и оценках. Жизнь в повести “Детство” не несёт в себе черт ложной схематичности, её трагичность в каждой яркой и выразительной детали. Одновременно с тем действительность предстает в раздробленных и одновременно чётких и логичных картинах, начиная от портрета отца и смерти матери до первых впечатлений от большого города. Образ автора и образ его главного героя намеренно сближен, что придает повествованию особенную достоверность.
Вот, к примеру, как дети входят в зал и видят мать: «... одной рукой она придерживала чайник, другою кран самовара, из которого вода текла через верх чайника на поднос. Но хотя она смотрела пристально, она не замечала этого, не замечала и того, что мы вошли».
Никаких оценок к портрету не прилагается и так ясно, что мать героя глубоко несчастна. Очевидно, что в детской прозе Л. Н. Толстого портрет был бы решён совершенно иными, более очевидными и однозначными средствами.