я думал, что всё будет как-то не так. Мы, грозные и беспощадные в своём праведном гневе, сметём врага (ведь не может и быть иначе!) Вместо этого третьи сутки копошимся, словно кроты, в грязных, прокисших под холодным дождём окопах. Вокруг очерствевшие и изломанные души. Я дышу странным воздухом: он давит, давит, давит – воздухом безнадежности. Я слышу рядом плач. Мужской плач. Что же это? Почему всё не ТАК? Чувствую себя одинокой марионеткой Судьбы, повисшей в пустоте. Где же ты, моя родная? Почему не пишешь?» - Помнишь ту ночь в саду? Ты спустился ко мне в раздевалку и сказал: «Парень, сегодня не твоя ночь. Мы едем прицениваться к Вилсону»... Ты был моим братом, Чарли. Ты должен был присмотреть за мной, и мне б не нужно было зарабатывать эти дурацкие копейки. У меня были задатки. Я мог подняться, но очутился на дне. А я и есть сейчас этим самым дном. Посмотри же!
Был обычный весенний денёк, а я приехал в деревню к бабушке. Я хотел там остаться на несколько дней, но получилось что остался на месяц. И вот случился со мной один случай. Я пошёл в лес за грибами, а там начался дождик, я его переждал около соснового дерева. Там же я увидел белую ворону, которая жалобно смотрела на меня. Я пригляделся и увидел, что у неё сломано крыло, она не могла летать бедняжка и я её взял к бабушке. бабушка была удивлена лесному гостю , но ворону и взяла домой. И так я со своей вороной жил уже у бабушки месяц, и вскоре со слезами на глазах уехал в город
- Помнишь ту ночь в саду? Ты спустился ко мне в раздевалку и сказал: «Парень, сегодня не твоя ночь. Мы едем прицениваться к Вилсону»... Ты был моим братом, Чарли. Ты должен был присмотреть за мной, и мне б не нужно было зарабатывать эти дурацкие копейки. У меня были задатки. Я мог подняться, но очутился на дне. А я и есть сейчас этим самым дном. Посмотри же!