Дайте развёрнутые ответы на вопросы. Обязательно подтвердите свои ответы цитатами: А) Какие положительные качества царя Берендея и самих берендеев вы можете выделить? ( )
Б) Любит ли Купава Мизгиря по-настоящему? ( )
В) Любит ли Мизгирь Снегурочку по-настоящему (проанализируйте отрывок на стр. 199-200 учебника со слов Снегурочки свою Снегурочку…») или он хочет оправдаться перед берендеями? Возможно, он боится быть вечным изгнанником за совершённое им преступление?
​

Як тiльки весна десь у житечку-пшеницi розминеться iз лiтом, у нас достигають суницi, достигають уночi, при зорях, i тому стають схожими на росу, що випала з зiрок.

Це теж, прихиляючи небо до землi, говорить моя мати, i тому я люблю ту пору, коли суничники засвiчують своє цвiтiння. Цвiтуть вони так, наче самi дивуються, як спромоглися на такий беззахисно-чистий цвiт. А згодом над ними по-дитячи нахиляють голiвки зволоженi туманом ягоди. I хоч невелика ця ягода, а весь лiс i всяк, хто ходить у ньому, пахне суницею. Я тепер лягаю i встаю, накупаний цими пахощами, —

лiто,

лiтечко!..

Я люблю, як ти розкриваєш свої вiї, прижурений житнiй цвiт, я люблю, як ти довiрливо дивишся на мене очима волошки i озиваєшся косою у лузi, перепiлкою в полi.

А як хочеться спати в тобi, у твоєму солодкому туманi, у твоїх зорях!..

Та вже знайома рука лягає на плече i знайомий голос нахиляється до твого сну:

— Вставай, Михайлику, вставай.

— Ма-мо, iще одну крапелиночку...

— Струси цю крапелиночку.

— Ой...

— Гляди, ще боки вiдiспиш. Тодi що будем робити? Рядно i тепло спадають iз тебе, ти увесь збираєшся у грудочку, неначе волоський горiх, вростаєш у тапчан. Та хiба це пособить?

— Вставай, вставай, дитино, — виважує мати зi сну. — Вже вiкна посивiли, вже прокидається сонце.

Сонце?.. А ти ще бачиш мiсяць, як його з лiсу виносять на рогах корови, що теж пропахли суницею.

На тебе, на твої пошматованi видiння знову падають слова, немов роса; ти встаєш, сурмонячись, позiхаючи, прикладаєш кулаки до очей, а у вухо, де ще причаївся сон, крiзь туман добирається сумовите кування. Вже не перший ранок печалиться зозуля, що от-от на сивому колосi жита загубить свiй голос, —

лiто,

лiтечко!

Воно тихо з полiв зайшло в село, постояло бiля кожного тину, городу та й взялося до свого дiлечка, щоб усе росло, родило. I все аж навшпиньки спинається, так хоче рости, так хоче родити!

Як зелено, як свiжо, як росяно за двома вiконцями нашої бiдарської хатини, яка займає рiвно пiвзасторонка старої перепалої клунi, що вночi спить, а вдень дрiмає...

Пiсля повернення тата був у нашiй родинi дуже невеселий день — розподiл дiдизни. Мов чужi, сидiли на ясенових лавах брати й братова, висвiчували одне одного пiдозрiливим оком. Правда, бiйки-сварки не було, але та сердечна злагода, що жила колись у дiдовiй оселi, далеко вiдiйшла вiд спадкоємцiв. Найбiльше показувала характер братова, хоча й мала на своєму господарствi п'ять десятин, i воли, i корову. Але й дiтей було у неї теж немало — аж четверо, i старшiй дочцi вже треба було готувати вiно.

Дiдова хата дiсталася дядьковi Iвану й дядинi Явдосi. Вони без вiдволоки того ж дня почали зривати з неї блакитнi вiд часу i неба снiпки, а саму хату — пилами розрiзали навпiл. Боляче й лячно було дивитися, як з-пiд залiзних зубiв, наче кров, бризнула стара тирса, як iз живої теплої оселi ставало руйновище — купа скалiченого дерева, як оте вiкно, бiля якого вiдпочивав дiдусь, вирвали з стiни й, наче покiйника, поклали на воза.

Дивіться також

Михайло Стельмах — Чотири бродиМихайло Стельмах — Казка про правду та кривдуМихайло Стельмах — Тільки хвилі, і небо блакитне...Ще 7 творів →Біографія Михайла Стельмаха

Прибитий горем, згадками, я забився у садок, упав на траву, заплакав, та вухо все одно чуло, як пили зловiсне шматували мою минувшину, як скрипучi вози вивозили з двору мої дорогi роки i спомини...

Дядько Якiв, заможнiший, узяв на звiз тiльки дiдову катрагу. А нам дiсталася вислоброва, полатана зеленим мохом клуня i дванадцять з половиною соток городу.

Коли ми знесли свої пожитки в клуню й поклали їх на тiк, мати схлипнула, а батько сказав, щоб вона сльозами не розмочила тiк, бо тодi не буде на чому молотити пашню.

В батькових сiрих очах стрепенулися посмутнiлi бiсики, в iншу ж пору вони в нього такi завзятi, що аж до танцю просяться.

Слово "Бородино" знает весь мир. Это название небольшой деревни, находящейся недалеко от Москвы, на старой Смоленской дороге, стало символом побед. И в этом немалая заслуга русских писателей, в числе которых и Михаил Юрьевич Лермонтов.Но сначала хочется вспомнить другое его стихотворение. Именно в нем поэт смог передать страдания русского воина, умирающего на тюле брани:Наедине с тобою, брат,Нам довелось побыть.На свете мало, говорят,Мне остается жить.Поедешь скоро ты домой.Смотри ж... Да что!Моей судьбой.Сказать по правде, оченьНикто не озабочен.Служили в те годы не так, как нынче, — десятилетиями. Фактически солдат всю свою зрелость тратил на армию, теряя связи с родными. Понятия "рекрутчина", "судьба рекрута" были в России синонимами каторги.Конечно, за годы службы неграмотный мужик превращался в настоящего воина, умелого, по-своему образованного, бывалого. Но оторванность от исконных корней всегда болезненна. Именно это и сумел передать поэт в небольшом стихотворении:Отца и мать мою едва льЗастанешь ты в живых.Признаться, право, было б жальМне опечалить их.Но если кто из них и жив,Скажи, что я писать ленив...Что бился храбро за царя.Что плохи наши лекаря,Что полк в поход послалиИ чтоб меня не ждали...В "Бородино", при всем пафосе, нарочитой маршевой ритмике и плакатной восторженности, мелькают бриллианты таких же скорбных в своей обыденности строк:...Рука бойцов колоть устала,И ядрам пролетать мешалаГора кровавых телСмешались, в кучу кони, люди,И залпы тысячи орудийСлились в протяжный войПолковник наш рожден был хватом:Слуга царю, отец солдатам...Да жаль его: сражен булатом,Он спит в земле сырой...Думается, что творческий человек не восхвалять войну. Даже — освободительную. В любом сражении поэт увидит вой озверевших людей и смертоносных орудий, хлад вскопанной земли, безразличие трупов и скорбь умирающих.Лермонтов воевал на Кавказе, воочию видел смерть. Для него война не могла стать чем-то привлекательным. Конечно, он, как и все русские, восхищался победой над Наполеоном, но патриотизм поэта был омрачен знанием того, что любая воинская победа — пиррова. В ней больше печали, чем гимнов. В ней кровь и боль задекорированы знаменами и маршами