"Житие Александра Невского", написанное вскоре после смерти князя (примерно в 1263 г.), создает идеальный образ правителя, защитника своего отечества от военных и идеологических посягательств внешних врагов. Оно не укладывается в каноны житийной литературы, и это понимали древнерусские книжники, внесшие его прежде всего в состав летописей.
Само заглавие произведения дает определение его специфики: "Повесть о житии и о храбрости благовернаго и великаго князя Александра" — рассказ о жизни, главным содержанием которой явились подвиги "храбрости".
Характерной особенностью жития является постоянное присутствие автора-рассказчика. Он спешит заявить о своем смирении во вступлении к житию. Сам он "самовидец... возраста его", "домочадец", об Александре он также слышал "от отець своих". Его присутствие постоянно ощущается в отборе и интерпретации материала. Александр в изображении автора является средоточием лучших качеств прославленных героев ветхозаветной истории: красота лица его подобна красоте Иосифа, сила — часть силы Самсона, премудрость — Соломона, а храбрость — римского царя Ве Так с ретроспективной исторической аналогии житие прославляет красоту, силу, мудрость и храбрость Александра. Интересно, что среди этих качеств не нашлось места христианским добродетелям — кротости и смирению.
Автор восхищается героем, гордится им, сочувствует ему. Эмоциональное напряжение достигает высшей точки в конце жития: "О, горе тобе, бедный человече! Како можеши написати кончину господина своего! Како не упадета ти зеници вкупе с слезами! Како же не урвется сердце твое от корения!" Он гиперболизирует чувство скорби и горя: "Отца бо оставити человек может, а добра господина не мощно оставити: аще бы лзе, и в гроб бы лезл с ним!"
Таким образом, "Житие Александра Невского" обнаруживает тесную связь как с агиографической литературой, так и с воинскими повестями. Его автором был житель Галицко-Волынской Руси, переселившийся вместе с митрополитом Кириллом III во Владимир. Исследователи установили связь стиля жития с Галицкой летописью, "Девгениевым деянием", "Историей Иудейской войны" Иосифа Флавия, "Сказанием о Борисе и Глебе" и паремийным чтением.
Замечательно умно! – думает сердито девятилетний даня иевлев, лежа животом на шкуре белого медведя и постукивая каблуком о каблук поднятых кверху ног. – замечательно! только большие и могут быть такими притворщиками. сами заперли меня в темную гостиную, а сами развлекаются тем, что увешивают елку. а от меня требуют, чтобы я делал вид, будто ни о чем не догадываюсь. вот они какие – взрослые! " на улице горит газовый фонарь, и золотит морозные разводы на стеклах, и, скользя сквозь листья латаний и фикусов, стелет легкий золотистый узор на полу. слабо блестит в полутьме изогнутый бок рояля. "да и что веселого, по правде сказать, в этой елке? – продолжает размышлять даня. – ну, придут знакомые мальчики и девочки и будут притворяться, в угоду большим, умными и воспитанными за каждым гувернантка или какая-нибудь старенькая заставят говорить все время затеют какую-нибудь прескучную игру, в которой непременно нужно называть имена зверей, растений или городов, а взрослые будут вмешиваться и поправлять маленьких. велят ходить цепью вокруг елки и что-нибудь петь и для чего-то хлопать в ладоши, потом все усядутся под елкой, и дядя ника прочитает вслух ненатуральным, актерским, "давлючим", как говорит сонина няня, голосом рассказ о бедном мальчике, который замерзает на улице, глядя на роскошную елку богача. а потом подарят готовальню, глобус и детскую книжку с а коньков или лыж уж наверно не и пошлют спать. нет, ничего не понимают эти вот и он самый главный человек в городе и, конечно, самый недаром его называют городской но и он мало чего понимает. он до сих пор думает, что даня маленький ребенок, а как бы он удивился, узнав, что даня давным-давно уже решился стать знаменитым авиатором и открыть оба полюса. у него уже и план летающего корабля готов, нужно только достать где-нибудь гибкую стальную полосу, резиновый шнур и большой, больше дома, шелковый зонтик. именно на таком аэроплане даня чудесно летает по ночам во сне".
Само заглавие произведения дает определение его специфики: "Повесть о житии и о храбрости благовернаго и великаго князя Александра" — рассказ о жизни, главным содержанием которой явились подвиги "храбрости".
Характерной особенностью жития является постоянное присутствие автора-рассказчика. Он спешит заявить о своем смирении во вступлении к житию. Сам он "самовидец... возраста его", "домочадец", об Александре он также слышал "от отець своих". Его присутствие постоянно ощущается в отборе и интерпретации материала. Александр в изображении автора является средоточием лучших качеств прославленных героев ветхозаветной истории: красота лица его подобна красоте Иосифа, сила — часть силы Самсона, премудрость — Соломона, а храбрость — римского царя Ве Так с ретроспективной исторической аналогии житие прославляет красоту, силу, мудрость и храбрость Александра. Интересно, что среди этих качеств не нашлось места христианским добродетелям — кротости и смирению.
Автор восхищается героем, гордится им, сочувствует ему. Эмоциональное напряжение достигает высшей точки в конце жития: "О, горе тобе, бедный человече! Како можеши написати кончину господина своего! Како не упадета ти зеници вкупе с слезами! Како же не урвется сердце твое от корения!" Он гиперболизирует чувство скорби и горя: "Отца бо оставити человек может, а добра господина не мощно оставити: аще бы лзе, и в гроб бы лезл с ним!"
Таким образом, "Житие Александра Невского" обнаруживает тесную связь как с агиографической литературой, так и с воинскими повестями. Его автором был житель Галицко-Волынской Руси, переселившийся вместе с митрополитом Кириллом III во Владимир. Исследователи установили связь стиля жития с Галицкой летописью, "Девгениевым деянием", "Историей Иудейской войны" Иосифа Флавия, "Сказанием о Борисе и Глебе" и паремийным чтением.