Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился, —
И шестикрылый серафим[1]
На перепутье мне явился.

Перстами[2] легкими как сон
Моих зениц[3] коснулся он.
Отверзлись вещие зеницы,
Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он, —
И их наполнил шум и звон:
И внял я неба содроганье,
И горний[4] ангелов полет,

И гад морских подводный ход,
И дольней[5] лозы прозябанье.
И он к устам моим приник,
И вырвал грешный мой язык,

И празднословный и лукавый,
И жало мудрыя змеи
В уста замершие мои
Вложил десницею[6] кровавой.

И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул,
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.

Как труп в пустыне я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, пророк, и виждь, и внемли[7],
Исполнись волею Моей,

И, обходя моря и земли,
Глаголом[8] жги сердца людей».

Вопрос:
Какое значение имеет образ пророка в библейской мифологии? Путь преобразования потерянного томимого грехом уныния человека в поэта-пророка мучителен и сложен. Почему же так неутешителен итог этого пути: "Как труп в пустыне я лежал"? Какую роль играют в стихотворении заключительные строки?
​

При исследовании вопросов единства гомеровских поэм, естественно, возникает проблема и об их взаимоотношении — принадлежат поэмы одному автору или являются плодом творчества разных поэтов? Этот вопрос, как было отмечено выше, ставился еще в античную эпоху хоризонтами, считавшими, что поэмы принадлежат различным поэтам, хотя их точка зрения в то время не нашла дальнейшего распространения. Определенную разницу между этими двумя поэмами с поэтической точки зрения видел и автор трактата «О возвышенном», который считал, что Гомер создал «Илиаду» в молодости, в расцвете творческих сил, а «Одиссею» — уже в старости (IX, 13).
В современной гомерологии в вопросе о взаимоотношении «Илиады» и «Одиссеи» существует четыре основных взгляда: 1) «Илиада» и «Одиссея» принадлежат разным авторам1; 2) «Илиада» и одна часть «Одиссеи» принадлежат Гомеру, другие же части «Одиссеи» — последователю Гомера2; 3) в «Йлиаде» и в «Одиссее» мы должны различить деятельность двух А- и Б-поэтов. Допустимо, что поэт А «Илиады» и поэт А «Одиссеи» одно и то же лицо3; 4) «Илиада» и «Одиссея» принадлежат одному и тому же поэту4.
Выше мы постарались показать, сколь реально органичное единство каждой поэмы в отдельности, поэтому мы не рассматриваем вторую и третью теории и коснемся лишь тех аргументов, которые могут опровергнуть или подтвердить принадлежность поэм одному автору.
Некоторые исследователи исходят из языковых различий, наблюдаемых между поэмами. Так, В. Тайлер, устанавливая взаимоотношения как обеих поэм, так и отдельных частей каждой поэмы, старается определить хронологию создания сцен выявлением взаимоотражающих строк в поэ

Это озеро не отыщешь на карте. Небольшое оно. Небольшое, зато памятное для Васютки. Ещё бы! Мала ли честь для тринадцатилетнего мальчишки — озеро, названное его именем! Пускай оно и не велико, не то что, скажем, Байкал, но Васютка сам нашёл его и людям показал. Да, да, не удивляйтесь и не думайте, что все озёра уже известны и что у каждого есть своё название. Много ещё, очень много в нашей стране безымянных озёр и речек, потому что велика наша Родина, и сколько по ней ни броди, всё будешь находить что-нибудь новое, интересное.  Рыбаки из бригады Григория Афанасьевича Шадрина — Васюткиного отца — совсем было приуныли. Частые осенние дожди вспучили реку, вода в ней поднялась, и рыба стала плохо ловиться: ушла на глубину.Холодная изморозь и тёмные волны на реке нагоняли тоску. Не хотелось даже выходить на улицу, не то что выплывать на реку. Заспались рыбаки, рассолодели от безделья, даже шутить перестали. Но вот подул с юга тёплый ветер и точно разгладил лица людей. Заскользили по реке лодки с упругими парусами. Ниже и ниже но Енисею спускалась бригада. Но уловы по-прежнему были малы.— Нету нам нынче фарту, — ворчал Васюткин дедушка Афанасий. — Оскудел батюшко Енисей. Раньше жили, как бог прикажет, и рыба тучами ходила. А теперь пароходы да моторки всю живность распугали. Придёт время — ерши да пескари и те переведутся, а об омуле, стерляди и осетре только в книжках будут читать.Спорить с дедушкой — дело бесполезное, потому никто с ним не связывался.Далеко ушли рыбаки в низовье Енисея и наконец остановились. Лодки вытащили на берег, багаж унесли в избушку, построенную несколько лет назад учёной экспедицией.Григорий Афанасьевич, в высоких резиновых сапогах с отвернутыми голенищами и в сером дождевике, ходил по берегу и отдавал распоряжения.Васютка всегда немного робел перед большим, неразговорчивым отцом, хотя тот никогда его не обижал.— Шабаш, ребята! — сказал Григорий Афанасьевич, когда разгрузка закончилась. — Больше кочевать не будем. Так, без толку, можно и до Карского моря дойти.Он обошёл вокруг избушки, зачем-то потрогал рукой углы и полез на чердак, подправил съехавшие в сторону пластушины корья на крыше. Спустившись по дряхлой лестнице, он тщательно отряхнул штаны, высморкался и разъяснил рыбакам, что избушка подходящая, что в ней можно спокойно ждать осеннюю путину, а пока вести промысел паромами и перемётами. Лодки же, невода, плавные сети и всю прочую снасть надобно как следует подготовить к большому ходу рыбы.Потянулись однообразные дни. Рыбаки чинили невода, конопатили лодки, изготовляли