Дьячок Фома, сидя в кругу своих друзей, соглашается рассказать еще одну историю с условием, что она будет последняя. Далее он начинает рассуждать о том, что если дьявольская сила захочет обморочить человека, то «ей-богу, обморочит». Вслед за этим рассказчик вспоминает историю из своего детства, когда ему было лет одиннадцать, а может, и больше.
Как-то в начале весны отец его повез в Крым на продажу табака, бывший тогда в цене. Трехгодовалого брата взял с собой. Дома остались мать, Фома с братом Остапом, и дед. Дед засеял баштан (бахчу) и перешел с хутора жить в курень (шалаш) возле баштана, а детей взял с собой — распугивать сорок и воробьев. Ребятишки не только смотрели за дынями, арбузами и тыквами, но и кормились в огороде всем, что там росло. Приезжие частенько останавливались купить арбуз или дыню, а из окрестных деревень приносили на обмен кур, яиц, и индеек. Житье было хорошее.
А больше всего деду нравилось, что мимо каждый день проезжали возы чумаков — до пятидесяти в день. Иной раз случалась встреча со старыми друзьями.
Как-то ближе к вечеру подъехали к ним знакомые чумаки. Поздоровались, распрягли волов пастись, а сами раскурили трубки и сели с дедом возле куреня. За россказнями незаметно время пролетело. После полдника дед начал всех дынями потчевать.
Пока чумаки ели, дед стал подбивать Фому и Остапа станцевать казачка. Глядя на пляшущих внуков, дед не утерпел и тоже пошел «вывертывать ногами». Возле грядки с огурцами было гладкое место, на котором дед плясал. Дойдя до середины, он уже хотел «выметнуть» какую-то особенную штуку, только ноги отчего-то не поднимались. Дед разогнался, дошел до середины — не берет! Что хочешь делай! Ноги как деревянные стали. Дед принялся ругаться: «Вишь, дьявольское место! вишь, сатанинское наваждение! впутается же ирод, враг рода человеческого!»
Перед чумаками позориться деду никак не хотелось, он снова пустился в пляс. И опять, как только дошел до злополучного места, не вытанцовывается ему — и все тут!
Послал дед еще несколько ругательств в адрес сатаны. Слышит — сзади кто-то засмеялся. Оглянулся дед — ни баштана, ни чумаков нет, а есть только гладкое поле. Потом пригляделся: а место-то не совсем незнакомое. Вот и голубятня, что у попа в огороде, торчит за лесом, а вот и гумно волостного писаря. Месяца не было: вместо него сквозь тучу мелькало белое пятно.
Автор рассказа (Н. Гоголь) От чьего имени идёт повествование? (Фомы Григорьича) Когда обнаружил дед максим заколдованное место? (Во время танца) Нашёл ли при свете дня это место (с кладом) дед Максим? (нет) Каким образом сумел старик снова попасть к желанной могиле? (ударил заступом землю) Что из себя представлял клад? (котёл с мусором) Что стало происходить, когда дед доставал клад? (черти начали пугать деда) Куда мать вылила горячие хотела в бочку, а оказалось – на деда) Что случилось с заколдованным местом в огороде деда? (сделали кучу для отходов) Можно ли верить чёрту? (нет)
Дьячок Фома, сидя в кругу своих друзей, соглашается рассказать еще одну историю с условием, что она будет последняя. Далее он начинает рассуждать о том, что если дьявольская сила захочет обморочить человека, то «ей-богу, обморочит». Вслед за этим рассказчик вспоминает историю из своего детства, когда ему было лет одиннадцать, а может, и больше.
Как-то в начале весны отец его повез в Крым на продажу табака, бывший тогда в цене. Трехгодовалого брата взял с собой. Дома остались мать, Фома с братом Остапом, и дед. Дед засеял баштан (бахчу) и перешел с хутора жить в курень (шалаш) возле баштана, а детей взял с собой — распугивать сорок и воробьев. Ребятишки не только смотрели за дынями, арбузами и тыквами, но и кормились в огороде всем, что там росло. Приезжие частенько останавливались купить арбуз или дыню, а из окрестных деревень приносили на обмен кур, яиц, и индеек. Житье было хорошее.
А больше всего деду нравилось, что мимо каждый день проезжали возы чумаков — до пятидесяти в день. Иной раз случалась встреча со старыми друзьями.
Как-то ближе к вечеру подъехали к ним знакомые чумаки. Поздоровались, распрягли волов пастись, а сами раскурили трубки и сели с дедом возле куреня. За россказнями незаметно время пролетело. После полдника дед начал всех дынями потчевать.
Пока чумаки ели, дед стал подбивать Фому и Остапа станцевать казачка. Глядя на пляшущих внуков, дед не утерпел и тоже пошел «вывертывать ногами». Возле грядки с огурцами было гладкое место, на котором дед плясал. Дойдя до середины, он уже хотел «выметнуть» какую-то особенную штуку, только ноги отчего-то не поднимались. Дед разогнался, дошел до середины — не берет! Что хочешь делай! Ноги как деревянные стали. Дед принялся ругаться: «Вишь, дьявольское место! вишь, сатанинское наваждение! впутается же ирод, враг рода человеческого!»
Перед чумаками позориться деду никак не хотелось, он снова пустился в пляс. И опять, как только дошел до злополучного места, не вытанцовывается ему — и все тут!
Послал дед еще несколько ругательств в адрес сатаны. Слышит — сзади кто-то засмеялся. Оглянулся дед — ни баштана, ни чумаков нет, а есть только гладкое поле. Потом пригляделся: а место-то не совсем незнакомое. Вот и голубятня, что у попа в огороде, торчит за лесом, а вот и гумно волостного писаря. Месяца не было: вместо него сквозь тучу мелькало белое пятно.