Трудно объяснить две строки из стихотворения вне всего поэтического контекста. Тем более у такого поэта, как О.Э. Мандельштам. От начала до конца это стихотворение – цельный образ. Поэтому, извините, сначала поделюсь своими мыслями о стихотворении в целом.
Любовь. Наверно, когда человек переживает это чувство, мир окрашен в его цвета, все является ассоциацией, отзвуком любви. И вовсе не случайны образы кораблей с тугими парусами в первой строфе стихотворения О.Э. Мандельштама. Почему именно они являются воображению лирического героя в его бессонную ночь? Удивительный образ-метафора («сей поезд журавлиный»)- для поэта символ вспыхнувшей могучей страсти, наверняка хорошо знакомой его лирическому герою... «На головах царей божественная пена…» Да, это не завоеватели, жаждущие чужих земель и несметных богатств – это герои, осененные божественным чувством, влекомые им к чужим берегам:
Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
Остается только признать, что «и море, и Гомер — все движется любовью».
Следующая строка в стихотворении – это взгляд лирического героя в глубину своей души, попытка найти ответ на свои вопросы, рожденные любовью: «Кого же слушать мне?» Но нет ответа на эти вопросы даже в великом эпосе, у великих людей, героев - влюбленные, как правило, одиноки: «И вот Гомер молчит». Может быть, море о чем-то скажет? Но обратите внимание: «море черное»,значит, неясное, непонятное, тревожное… И оно «витийствуя, шумит». Витийствует- значит, ораторствует, красноречиво говорит… Но для лирического героя это только шум, в котором не услышать ответов, не найти смысла. Это образ захлестнувшей лирического героя страсти- стихии, которая «с тяжким грохотом подходит к изголовью».
Трудно объяснить две строки из стихотворения вне всего поэтического контекста. Тем более у такого поэта, как О.Э. Мандельштам. От начала до конца это стихотворение – цельный образ. Поэтому, извините, сначала поделюсь своими мыслями о стихотворении в целом.
Любовь. Наверно, когда человек переживает это чувство, мир окрашен в его цвета, все является ассоциацией, отзвуком любви. И вовсе не случайны образы кораблей с тугими парусами в первой строфе стихотворения О.Э. Мандельштама. Почему именно они являются воображению лирического героя в его бессонную ночь? Удивительный образ-метафора («сей поезд журавлиный»)- для поэта символ вспыхнувшей могучей страсти, наверняка хорошо знакомой его лирическому герою... «На головах царей божественная пена…» Да, это не завоеватели, жаждущие чужих земель и несметных богатств – это герои, осененные божественным чувством, влекомые им к чужим берегам:
Когда бы не Елена,
Что Троя вам одна, ахейские мужи?
Остается только признать, что «и море, и Гомер — все движется любовью».
Следующая строка в стихотворении – это взгляд лирического героя в глубину своей души, попытка найти ответ на свои вопросы, рожденные любовью: «Кого же слушать мне?» Но нет ответа на эти вопросы даже в великом эпосе, у великих людей, героев - влюбленные, как правило, одиноки: «И вот Гомер молчит». Может быть, море о чем-то скажет? Но обратите внимание: «море черное»,значит, неясное, непонятное, тревожное… И оно «витийствуя, шумит». Витийствует- значит, ораторствует, красноречиво говорит… Но для лирического героя это только шум, в котором не услышать ответов, не найти смысла. Это образ захлестнувшей лирического героя страсти- стихии, которая «с тяжким грохотом подходит к изголовью».