1. Первая публикация Короленко – репортаж «Драка у Апраксина двора» в петербургской газете «Новости» (7 июня 1878 г.). Короленко, студент Горного института, работал в этой газете корректором. 5 июня 1878 г. он стал свидетелем массовой драки у дома № 5 в Апраксином переулке, населенного чернорабочими и беднотой. Там толпа избила дворников-татар. Почти все петербургские газеты сообщили версию полиции – что причиной стала национальная рознь. А Короленко поговорил с местными жителями и выяснил, что причины скорее социальные. Жители ему, что дворники притесняют их, вымогают взятки, грабят. Достаточно было пустякового инцидента (татары выставили со двора подвыпившего матроса, приятеля кого-то из жильцов), чтобы гнев прорвался наружу. На следующий день после этого у Короленко случился разговор с редактором газеты Нотовичем, тот что ни один из штатных репортеров не побывал на месте. Молодой корректор признался, что он там был. Редактор воскликнул: «Голубчик, выручите, напишите!». Как вспоминал впоследствии Короленко в автобиографической повести «История моего современника», «При расчете Нотович, разумеется, и не подумал уплатить корректору авторский гонорар за случайную статейку. Да я и не требовал».
2. Рассказ «Дети подземелья» (1885) изначально назывался «В дурном обществе». Он был включен в первую книгу Короленко «Очерки и рассказы» и с тех пор многократно переиздавался. В 1886 г. в февральском номере журнала «Родник» был опубликован сокращенный вариант повести под названием «Дети подземелья». В таком виде он многократно переиздавался на протяжении ХХ в., включался в школьные хрестоматии. Сам Короленко был этим недоволен. Он писал в 1916 г. в письме: «А я совершенно не понимаю, почему юношество должно сначала знакомиться с писателем в обкромсанном виде, а потом получать его в полном».
3. В 1895 г. Короленко принял участие в судебном процессе по «мултанскому делу». В 1892 г. группа крестьян-удмуртов (их тогда называли «вотяками») из села Старый Мултан Вятской губернии (ныне село Короленко Кизнерского района Удмуртской республики) была обвинена в ритуальном убийстве: на окраине села нашли труп местного нищего без головы, сердца и легких. Предположили, что его убили с целью сбора крови для языческого обряда. Следствие длилось два с половиной года и велось с грубыми нарушениями. В декабре 1894 г. 10 человек были преданы суду, семеро были признаны виновными и приговорены к каторжным работам. Дело получило большой резонанс, и на 29 сентября 1895 г. назначен второй суд. Короленко съездил на заседание, подробно застенографировал его. Потом он вместе с другими корреспондентами съездил в Старый Мултан, осмотрел место, где нашли труп, шалаш, где якобы мучили нищего. Короленко опубликовал серию расследований о «мултанском жертвоприношении», подробно изучил этнографические записки об обычаях удмуртов. Дело получило огромный резонанс. В мае-июне 1896 г. состоялся очередной процесс, Короленко выступал на нем. Удмурты были оправданы.
4. Выражение «фабрика смерти», которое часто применяю к нацистским концлагерям, принадлежит Короленко. Только он имел в виду знаменитые бойни в г. Чикаго. Он побывал в Америке в 1893 г. и поразился, что эти бойни считаются местной достопримечательностью, как великолепно отлаженный конвейер, что туда приводят детей полюбоваться на работу мясников. А мясники еще и привыкли вымогать у посетителей чаевые. Очерк под названием «Фабрика смерти» написан в 1895 г.
5. В 1900 г. Короленко был избран в Академию наук почетным академиком по отделению изящной словесности. На адрес журнала «Русское богатство», в котором он сотрудничал (а впоследствии, с 1904 по 1918 г., был его редактором) пришла телеграмма редакцию поздравить Владимира Галактионовича Короленко с переходом его из дурного общества в самое избранное». Однако академиком Короленко пробыл всего 2 года. В 1902 г. он выдвинул кандидатом в почетные академики Максима Горького. 1 марта Горький был избран. Однако Николай II в письме на имя министра народного просвещения Ванновского выразил «глубокое возмущение» избранием. Академия отменила результаты выборов. В знак протеста Короленко и Чехов сложили с себя звания академиков. В марте 1917 г., уже после свержения самодержавия, почетный академик Н.Д. Овсянико-Куликовский прислал Короленко письмо с дать согласие в академики. Писатель ответил отказом.
Начало рассказа Льва Толстого «Севастополь в декабре», как и все повествование, выполнено хмурыми красками. С бухты под Сапун-горою тянет холодом, туманом, море чернеет, слышен неумолкаемый гул. То и дело накатывает грохот выстрелов. Город воюет. Автор замечает сразу, какой гордостью и каким мужеством наполняется сердце каждого, кто попадает даже в страшное и тяжелое время в Севастополь. Этот город – живая легенда еще с той, далекой войны.
Несмотря на бой орудий, в Севастополе идет какая-то жизнь. Торговки предлагают пирожки и выпивку, люди при к осаде города и занимаются ежедневными делами, без которых просто не выжить. А на бастионах в это время происходит что-то невыразимо ужасное, бередящее кровь.
Как великий мастер детали, Лев Толстой потрясает описанием того, как военфельдшеры складывают в углу в полевом госпитале отрезанные части тела раненых. Здесь лежит ампутированная нога женщины, которую оторвало снарядом, пока жена носила мужу обед на бастион. Здесь руки только что державших орудие солдат, которым война навсегда перечеркнула жизнь.
Лев Толстой иллюстрирует мысль, что война – не бой барабанов, не марш парадным строем, не развевающиеся флаги. А только грязь, кровь, ужас и смерть.
Автор приводит рассказ молодого офицера, которого якобы антисанитария достала больше, чем бомбы, летящие на голову. Но этот всего лишь показная развязность, на самом деле молодому человеку очень страшно.
Самый опасный четвертый бастион предстает в рассказе как скопище носилок с умирающими ранеными, Здесь мазками рисуется оценка ситуации опытным артиллеристом. Рядом полегла вся батарея, но бастион, где остался один артиллерист за орудием, все палила и палила.
Лев Толстой не делает никаких собственных выводов. Он всего лишь описывает признания защитников города, и в каждом слове дышит ужасная война. Бомба в матросской землянке раскромсала одиннадцать человек. Упорство и героизм воинов не поддаются передаче. Кто-то играет со смертью, мечтая, чтобы ядро прилетело и взорвалось поближе, а тебе бы удалось выжить в этом диком поединке, обхитрить смерть.
Автор восхищается чувством пренебрежения опасностью и высоким чувствам защитников. В конце зарисовки он делает вывод: несмотря на суровый декабрь, любому, кто побывал в Севастополе, понятно: город врагу не взять.
Мужество героев невозможно перевести ни в награды, ни в славу. Это только любовь к Родине может заставить принять такие жуткие угрозы войны и такие жуткие условия противостояния неприятелю. Лев Толстой делает главный акцент: свойствен этот героизм, эта глубина души только русскому человеку. Севастопольская эпопея 1912 года стала свидетелем великого героизма всего русского народа
1. Первая публикация Короленко – репортаж «Драка у Апраксина двора» в петербургской газете «Новости» (7 июня 1878 г.). Короленко, студент Горного института, работал в этой газете корректором. 5 июня 1878 г. он стал свидетелем массовой драки у дома № 5 в Апраксином переулке, населенного чернорабочими и беднотой. Там толпа избила дворников-татар. Почти все петербургские газеты сообщили версию полиции – что причиной стала национальная рознь. А Короленко поговорил с местными жителями и выяснил, что причины скорее социальные. Жители ему, что дворники притесняют их, вымогают взятки, грабят. Достаточно было пустякового инцидента (татары выставили со двора подвыпившего матроса, приятеля кого-то из жильцов), чтобы гнев прорвался наружу. На следующий день после этого у Короленко случился разговор с редактором газеты Нотовичем, тот что ни один из штатных репортеров не побывал на месте. Молодой корректор признался, что он там был. Редактор воскликнул: «Голубчик, выручите, напишите!». Как вспоминал впоследствии Короленко в автобиографической повести «История моего современника», «При расчете Нотович, разумеется, и не подумал уплатить корректору авторский гонорар за случайную статейку. Да я и не требовал».
2. Рассказ «Дети подземелья» (1885) изначально назывался «В дурном обществе». Он был включен в первую книгу Короленко «Очерки и рассказы» и с тех пор многократно переиздавался. В 1886 г. в февральском номере журнала «Родник» был опубликован сокращенный вариант повести под названием «Дети подземелья». В таком виде он многократно переиздавался на протяжении ХХ в., включался в школьные хрестоматии. Сам Короленко был этим недоволен. Он писал в 1916 г. в письме: «А я совершенно не понимаю, почему юношество должно сначала знакомиться с писателем в обкромсанном виде, а потом получать его в полном».
3. В 1895 г. Короленко принял участие в судебном процессе по «мултанскому делу». В 1892 г. группа крестьян-удмуртов (их тогда называли «вотяками») из села Старый Мултан Вятской губернии (ныне село Короленко Кизнерского района Удмуртской республики) была обвинена в ритуальном убийстве: на окраине села нашли труп местного нищего без головы, сердца и легких. Предположили, что его убили с целью сбора крови для языческого обряда. Следствие длилось два с половиной года и велось с грубыми нарушениями. В декабре 1894 г. 10 человек были преданы суду, семеро были признаны виновными и приговорены к каторжным работам. Дело получило большой резонанс, и на 29 сентября 1895 г. назначен второй суд. Короленко съездил на заседание, подробно застенографировал его. Потом он вместе с другими корреспондентами съездил в Старый Мултан, осмотрел место, где нашли труп, шалаш, где якобы мучили нищего. Короленко опубликовал серию расследований о «мултанском жертвоприношении», подробно изучил этнографические записки об обычаях удмуртов. Дело получило огромный резонанс. В мае-июне 1896 г. состоялся очередной процесс, Короленко выступал на нем. Удмурты были оправданы.
4. Выражение «фабрика смерти», которое часто применяю к нацистским концлагерям, принадлежит Короленко. Только он имел в виду знаменитые бойни в г. Чикаго. Он побывал в Америке в 1893 г. и поразился, что эти бойни считаются местной достопримечательностью, как великолепно отлаженный конвейер, что туда приводят детей полюбоваться на работу мясников. А мясники еще и привыкли вымогать у посетителей чаевые. Очерк под названием «Фабрика смерти» написан в 1895 г.
5. В 1900 г. Короленко был избран в Академию наук почетным академиком по отделению изящной словесности. На адрес журнала «Русское богатство», в котором он сотрудничал (а впоследствии, с 1904 по 1918 г., был его редактором) пришла телеграмма редакцию поздравить Владимира Галактионовича Короленко с переходом его из дурного общества в самое избранное». Однако академиком Короленко пробыл всего 2 года. В 1902 г. он выдвинул кандидатом в почетные академики Максима Горького. 1 марта Горький был избран. Однако Николай II в письме на имя министра народного просвещения Ванновского выразил «глубокое возмущение» избранием. Академия отменила результаты выборов. В знак протеста Короленко и Чехов сложили с себя звания академиков. В марте 1917 г., уже после свержения самодержавия, почетный академик Н.Д. Овсянико-Куликовский прислал Короленко письмо с дать согласие в академики. Писатель ответил отказом.
Начало рассказа Льва Толстого «Севастополь в декабре», как и все повествование, выполнено хмурыми красками. С бухты под Сапун-горою тянет холодом, туманом, море чернеет, слышен неумолкаемый гул. То и дело накатывает грохот выстрелов. Город воюет. Автор замечает сразу, какой гордостью и каким мужеством наполняется сердце каждого, кто попадает даже в страшное и тяжелое время в Севастополь. Этот город – живая легенда еще с той, далекой войны.
Несмотря на бой орудий, в Севастополе идет какая-то жизнь. Торговки предлагают пирожки и выпивку, люди при к осаде города и занимаются ежедневными делами, без которых просто не выжить. А на бастионах в это время происходит что-то невыразимо ужасное, бередящее кровь.
Как великий мастер детали, Лев Толстой потрясает описанием того, как военфельдшеры складывают в углу в полевом госпитале отрезанные части тела раненых. Здесь лежит ампутированная нога женщины, которую оторвало снарядом, пока жена носила мужу обед на бастион. Здесь руки только что державших орудие солдат, которым война навсегда перечеркнула жизнь.
Лев Толстой иллюстрирует мысль, что война – не бой барабанов, не марш парадным строем, не развевающиеся флаги. А только грязь, кровь, ужас и смерть.
Автор приводит рассказ молодого офицера, которого якобы антисанитария достала больше, чем бомбы, летящие на голову. Но этот всего лишь показная развязность, на самом деле молодому человеку очень страшно.
Самый опасный четвертый бастион предстает в рассказе как скопище носилок с умирающими ранеными, Здесь мазками рисуется оценка ситуации опытным артиллеристом. Рядом полегла вся батарея, но бастион, где остался один артиллерист за орудием, все палила и палила.
Лев Толстой не делает никаких собственных выводов. Он всего лишь описывает признания защитников города, и в каждом слове дышит ужасная война. Бомба в матросской землянке раскромсала одиннадцать человек. Упорство и героизм воинов не поддаются передаче. Кто-то играет со смертью, мечтая, чтобы ядро прилетело и взорвалось поближе, а тебе бы удалось выжить в этом диком поединке, обхитрить смерть.
Автор восхищается чувством пренебрежения опасностью и высоким чувствам защитников. В конце зарисовки он делает вывод: несмотря на суровый декабрь, любому, кто побывал в Севастополе, понятно: город врагу не взять.
Мужество героев невозможно перевести ни в награды, ни в славу. Это только любовь к Родине может заставить принять такие жуткие угрозы войны и такие жуткие условия противостояния неприятелю. Лев Толстой делает главный акцент: свойствен этот героизм, эта глубина души только русскому человеку. Севастопольская эпопея 1912 года стала свидетелем великого героизма всего русского народа