— Слушай, так дело не пойдет. После трудового дня имею я право на отдых? Имею. А ты после двадцати трех ноль-ноль сидишь перед телевизором да еще и орешь «го-о-ол!».
— Гол наши забивают не каждый день, — вздохнул я.
— Но еще громче ты кричишь «мази-илы!». Довольно! Наслушалась твоих воплей. Или создай мне комфортные условия и не мешай культурно спать, или забирай телевизор и уматывай куда подальше.
— Куда ж я умотаю? Комнаты у нас проходные, малогабаритные...
— А не мое дело. Хоть вон в туалет. Но чтоб я больше не...
А что, это идея. Между туалетом и спальней все же две двери. Правда, соседям будет слышно. Но соседи не жена, разводом не грозят.
Прикинул, как он там устроится, в нашем совмещенном санузле. Телик на унитаз, сам лягу в ванну. Комфорт! Только надо проковырять в стенке дырку для антенного кабеля. А чем ее проковыряешь? Ни инструмента, ни навыка в дырьевом вопросе.
Пошел в бюро добрых услуг. Так и так, мол, окажите добрую услугу — дырку.
— Это отвечают. — Хоть десять. Вот если заделать отверстие, это сложнее, поскольку у нас всю жизнь временные трудности с материалами. А проковырять запросто. Пришлем специалиста. Ждите в течение дня.
И верно, часов в пять явился специалист. С ним ученик, подручный юноша, инструмент тащит. Спрашивают:
— Что уж так сразу... Дырка никуда не уйдет. Раз вы мне добрую услугу, должен я вам магарыч выставить, правильно я говорю?
Они вроде застеснялись. Дескать, мы и так, наша святая обязанность и так далее. За инструмент хватаются. Но я уж и закусон на стол, и по стаканам разлил: а как же, надо, все так делают. Специалисту стимул нужен. Без стимула он тебе так услужит, что после халтурщиков придется нанимать.
Эти, конечно, поупирались, но выпили. Кто ж не выпьет, когда подносят! Я им по второй, чтоб дырка лучше вертелась. Да по третьей, чтоб ровненькая вышла. Посидели часика полтора. Пообщались. Потом им говорю:
— Теперь валяйте, действуйте. Скоро жена с работы явится.
А они то с ходу за сверло хватались, а теперь им, видите ли, расхотелось. Ученик мне про какую-то Надю треплется. А специалист доел бумажную салфетку и запел. Голос как у коровы. Зато громкость как у трактора.
— Эй, — кричу, — кончай эту легкую музыку. Я тебя стимулировал не арии петь.
Но он, видимо, как птица глухарь: как распоется, хоть из пушки пали, не слышит. И норовит в мой живот вдарить, как в барабан. Ученик толкует мне:
— Не тронь шефа, пускай пропоется, тогда хоть своим ходом из квартиры выберется. Мы с утра по объектам мотаемся не жравши, везде кто самогону, кто браги подносит, к концу смены передвигаться трудно. Хотим через профсоюз требовать надбавку за вредность. И спецжиры. Клиенты вроде вас на здоровье действуют...
Зло меня взяло:
— Я же и виноват, да? Ну молодежь пошла, напьются и болтают чепуху, а дело не делают. Оказали услугу, прислали алкашей!
— Вы же сами...
— Что — я? А ну бери сверло, верти дыру. Может, у твоего шефа в программе большой концерт в трех отделениях.
Всучил парнишке инструмент, проводил за шиворот в санузел. И вдвоем с грехом пополам провертели мы все ж дырку в стене. Попутно ванну своротили и стиральную машину изнахратили. Говорю парню:
— Сиди тут, я из комнаты кабель просуну в отверстие, примешь.
Но или дырка вышла маловата, или она засорилась — не лезет кабель. Хотел я отверстие пальцем расчистить. А этот чертов ученик видит, что в дырке что-то шевелится, думал, кабель просовываю, ухватил мой палец плоскогубцами и тянет...
Вас когда-нибудь кусали плоскогубцами? У-у, жуть! Я ору и бьюсь, как муха, мастер поет, как заслуженный артист, а ученик тянет, тянет... Ой!
Сделал бы он из меня проволоку, да как раз жена пришла. Она быстро навела образцовый порядок: через минуту мастер с пением катился с лестницы, ученик в окно выскочил, шустрый такой юноша. Про себя уж молчу. Палец распух и болит. Травма. Бытовая, конечно. Бюллетень не дадут.
Вот она, наша сфера обслуживания. Мы их от души, хлебом-солью, с бутылкой, а они ванны сворачивают, пальцы давят! Придется сантехника вызывать, ванну на место ставить. Опять ему бутылку готовь. А как же — традиция. Все так делают.
Как лось охрипший, ветер за окошком Ревет и дверь бодает не щадя, А за стеной холодная окрошка Из рыжих листьев, града и дождя.
А к вечеру - ведь есть же чудеса - На час вдруг словно возвратилось лето. И на поселок, рощи и леса Плеснуло ковш расплавленного света.
Закат мальцом по насыпи бежит, А с двух сторон, в гвоздиках и ромашках, Рубашка-поле, ворот нараспашку, Переливаясь, радужно горит.
Промчался скорый, рассыпая гул, Обдав багрянцем каждого окошка. И рельсы, словно "молнию"-застежку, На вороте со звоном застегнул.
Рванувшись к туче с дальнего пригорка, Шесть воронят затеяли игру. И тучка, как трефовая шестерка, Сорвавшись вниз, кружится на ветру.
И падает туда, где, выгнув талию И пробуя поймать ее рукой, Осина пляшет в разноцветной шали, То дымчатой, то красно-золотой.
А рядом в полинялой рубашонке Глядит в восторге на веселый пляс Дубок-парнишка, радостный и звонкий, Сбив на затылок пегую кепчонку, И хлопая в ладоши, и смеясь.
Два барсука, чуть подтянув штаны И, словно деды, пожевав губами, Накрыли пень под лапою сосны И, "тяпнув" горьковатой белены, Закусывают с важностью груздями.
Вдали холмы подстрижены косилкой, Топорщатся стернею там и тут, Как новобранцев круглые затылки, Что через месяц в армию уйдут.
Но тьма все гуще снизу наползает, И белка, как колдунья, перед сном Фонарь луны над лесом зажигает Своим багрово-пламенным хвостом.
Во мраке птицы словно растворяются. А им взамен на голубых крылах К нам тихо звезды первые слетаются И, размещаясь, ласково толкаются На проводах, на крышах и ветвях.
И у меня такое ощущенье, Как будто бы открылись мне сейчас Душа полей и леса настроенье, И мысли трав, и ветра дуновенье, И даже тайна омутовых глаз.. .
И лишь одно с предельной остротой Мне кажется почти невероятным: Ну как случалось, что с родной землей Иные люди разлучась порой, Вдруг не рвались в отчаянье обратно? !
Пусть так бывало в разные века. Да и теперь бывает и случается. Однако я скажу наверняка О том, что настоящая рука С родной рукой навеки не прощается!
И хоть корил ты свет или людей, Что не добился денег или власти, Но кто и где действительное счастье Сумел найти без Родины своей? !
Все что угодно можно испытать: И жить в чести, и в неудачах маяться, Однако на Отчизну, как на мать, И в смертный час сыны не обижаются!
Ну вот она - прекраснее прекрас, Та, с кем другим нелепо и равняться, Земля, что с детства научила нас Грустить и петь, бороться и смеяться!
Уснул шиповник в клевере по пояс, Зарницы сноп зажегся и пропал, В тумане где-то одинокий поезд, Как швейная машинка, простучал.. .
А утром дятла работящий стук, В нарядном первом инее природа, Клин журавлей, нацеленный на юг, А выше, грозно обгоняя звук, Жар-птица - лайнер в пламени восхода.
Пень на лугу как круглая печать. Из-под листа - цыганский глаз смородины. Да, можно все понять иль не понять, Все пережить и даже потерять. Все в мире, кроме совести и Родины!
Я на конкурсе 1 место вчера заняла с этим стихотворением
— Слушай, так дело не пойдет. После трудового дня имею я право на отдых? Имею. А ты после двадцати трех ноль-ноль сидишь перед телевизором да еще и орешь «го-о-ол!».
— Гол наши забивают не каждый день, — вздохнул я.
— Но еще громче ты кричишь «мази-илы!». Довольно! Наслушалась твоих воплей. Или создай мне комфортные условия и не мешай культурно спать, или забирай телевизор и уматывай куда подальше.
— Куда ж я умотаю? Комнаты у нас проходные, малогабаритные...
— А не мое дело. Хоть вон в туалет. Но чтоб я больше не...
А что, это идея. Между туалетом и спальней все же две двери. Правда, соседям будет слышно. Но соседи не жена, разводом не грозят.
Прикинул, как он там устроится, в нашем совмещенном санузле. Телик на унитаз, сам лягу в ванну. Комфорт! Только надо проковырять в стенке дырку для антенного кабеля. А чем ее проковыряешь? Ни инструмента, ни навыка в дырьевом вопросе.
Пошел в бюро добрых услуг. Так и так, мол, окажите добрую услугу — дырку.
— Это отвечают. — Хоть десять. Вот если заделать отверстие, это сложнее, поскольку у нас всю жизнь временные трудности с материалами. А проковырять запросто. Пришлем специалиста. Ждите в течение дня.
И верно, часов в пять явился специалист. С ним ученик, подручный юноша, инструмент тащит. Спрашивают:
— Какое место вам сверлить?
— Погодите, дорогие товарищи специалисты, — отвечаю.
— Что уж так сразу... Дырка никуда не уйдет. Раз вы мне добрую услугу, должен я вам магарыч выставить, правильно я говорю?
Они вроде застеснялись. Дескать, мы и так, наша святая обязанность и так далее. За инструмент хватаются. Но я уж и закусон на стол, и по стаканам разлил: а как же, надо, все так делают. Специалисту стимул нужен. Без стимула он тебе так услужит, что после халтурщиков придется нанимать.
Эти, конечно, поупирались, но выпили. Кто ж не выпьет, когда подносят! Я им по второй, чтоб дырка лучше вертелась. Да по третьей, чтоб ровненькая вышла. Посидели часика полтора. Пообщались. Потом им говорю:
— Теперь валяйте, действуйте. Скоро жена с работы явится.
А они то с ходу за сверло хватались, а теперь им, видите ли, расхотелось. Ученик мне про какую-то Надю треплется. А специалист доел бумажную салфетку и запел. Голос как у коровы. Зато громкость как у трактора.
— Эй, — кричу, — кончай эту легкую музыку. Я тебя стимулировал не арии петь.
Но он, видимо, как птица глухарь: как распоется, хоть из пушки пали, не слышит. И норовит в мой живот вдарить, как в барабан. Ученик толкует мне:
— Не тронь шефа, пускай пропоется, тогда хоть своим ходом из квартиры выберется. Мы с утра по объектам мотаемся не жравши, везде кто самогону, кто браги подносит, к концу смены передвигаться трудно. Хотим через профсоюз требовать надбавку за вредность. И спецжиры. Клиенты вроде вас на здоровье действуют...
Зло меня взяло:
— Я же и виноват, да? Ну молодежь пошла, напьются и болтают чепуху, а дело не делают. Оказали услугу, прислали алкашей!
— Вы же сами...
— Что — я? А ну бери сверло, верти дыру. Может, у твоего шефа в программе большой концерт в трех отделениях.
Всучил парнишке инструмент, проводил за шиворот в санузел. И вдвоем с грехом пополам провертели мы все ж дырку в стене. Попутно ванну своротили и стиральную машину изнахратили. Говорю парню:
— Сиди тут, я из комнаты кабель просуну в отверстие, примешь.
Но или дырка вышла маловата, или она засорилась — не лезет кабель. Хотел я отверстие пальцем расчистить. А этот чертов ученик видит, что в дырке что-то шевелится, думал, кабель просовываю, ухватил мой палец плоскогубцами и тянет...
Вас когда-нибудь кусали плоскогубцами? У-у, жуть! Я ору и бьюсь, как муха, мастер поет, как заслуженный артист, а ученик тянет, тянет... Ой!
Сделал бы он из меня проволоку, да как раз жена пришла. Она быстро навела образцовый порядок: через минуту мастер с пением катился с лестницы, ученик в окно выскочил, шустрый такой юноша. Про себя уж молчу. Палец распух и болит. Травма. Бытовая, конечно. Бюллетень не дадут.
Вот она, наша сфера обслуживания. Мы их от души, хлебом-солью, с бутылкой, а они ванны сворачивают, пальцы давят! Придется сантехника вызывать, ванну на место ставить. Опять ему бутылку готовь. А как же — традиция. Все так делают.
Дым отечества
Как лось охрипший, ветер за окошком
Ревет и дверь бодает не щадя,
А за стеной холодная окрошка
Из рыжих листьев, града и дождя.
А к вечеру - ведь есть же чудеса -
На час вдруг словно возвратилось лето.
И на поселок, рощи и леса
Плеснуло ковш расплавленного света.
Закат мальцом по насыпи бежит,
А с двух сторон, в гвоздиках и ромашках,
Рубашка-поле, ворот нараспашку,
Переливаясь, радужно горит.
Промчался скорый, рассыпая гул,
Обдав багрянцем каждого окошка.
И рельсы, словно "молнию"-застежку,
На вороте со звоном застегнул.
Рванувшись к туче с дальнего пригорка,
Шесть воронят затеяли игру.
И тучка, как трефовая шестерка,
Сорвавшись вниз, кружится на ветру.
И падает туда, где, выгнув талию
И пробуя поймать ее рукой,
Осина пляшет в разноцветной шали,
То дымчатой, то красно-золотой.
А рядом в полинялой рубашонке
Глядит в восторге на веселый пляс
Дубок-парнишка, радостный и звонкий,
Сбив на затылок пегую кепчонку,
И хлопая в ладоши, и смеясь.
Два барсука, чуть подтянув штаны
И, словно деды, пожевав губами,
Накрыли пень под лапою сосны
И, "тяпнув" горьковатой белены,
Закусывают с важностью груздями.
Вдали холмы подстрижены косилкой,
Топорщатся стернею там и тут,
Как новобранцев круглые затылки,
Что через месяц в армию уйдут.
Но тьма все гуще снизу наползает,
И белка, как колдунья, перед сном
Фонарь луны над лесом зажигает
Своим багрово-пламенным хвостом.
Во мраке птицы словно растворяются.
А им взамен на голубых крылах
К нам тихо звезды первые слетаются
И, размещаясь, ласково толкаются
На проводах, на крышах и ветвях.
И у меня такое ощущенье,
Как будто бы открылись мне сейчас
Душа полей и леса настроенье,
И мысли трав, и ветра дуновенье,
И даже тайна омутовых глаз.. .
И лишь одно с предельной остротой
Мне кажется почти невероятным:
Ну как случалось, что с родной землей
Иные люди разлучась порой,
Вдруг не рвались в отчаянье обратно? !
Пусть так бывало в разные века.
Да и теперь бывает и случается.
Однако я скажу наверняка
О том, что настоящая рука
С родной рукой навеки не прощается!
И хоть корил ты свет или людей,
Что не добился денег или власти,
Но кто и где действительное счастье
Сумел найти без Родины своей? !
Все что угодно можно испытать:
И жить в чести, и в неудачах маяться,
Однако на Отчизну, как на мать,
И в смертный час сыны не обижаются!
Ну вот она - прекраснее прекрас,
Та, с кем другим нелепо и равняться,
Земля, что с детства научила нас
Грустить и петь, бороться и смеяться!
Уснул шиповник в клевере по пояс,
Зарницы сноп зажегся и пропал,
В тумане где-то одинокий поезд,
Как швейная машинка, простучал.. .
А утром дятла работящий стук,
В нарядном первом инее природа,
Клин журавлей, нацеленный на юг,
А выше, грозно обгоняя звук,
Жар-птица - лайнер в пламени восхода.
Пень на лугу как круглая печать.
Из-под листа - цыганский глаз смородины.
Да, можно все понять иль не понять,
Все пережить и даже потерять.
Все в мире, кроме совести и Родины!
Я на конкурсе 1 место вчера заняла с этим стихотворением