Прочитав статью Дмитрия Сергеевича Лихачёва, я понял наконец, что значит быть интеллигентным и как это человеку в жизни, позволяет прожить ему долгую и полезную жизнь.Автор статьи говорит о том, что испытал на собственном жизненном опыте, ведь академик Лихачёв прожил долгую, счастливую жизнь. Счастливую в том смысле, что, оглядываясь назад, он видит свою необходимость обществу, видит, что прожил жизнь не зря. «Всем бы нам, — подумал я, дойдя до этих строк, — такое чувство в конце пройденного пути!»Интересна мысль Лихачёва о том, что интеллигентность прожить долгую жизнь. Автор говорит о душевной, духовной слабости неинтеллигентных людей. Заставляет задуматься вывод о том, что душевная слабость ведёт к физической слабости.Ещё я заинтересовался словами автора о красоте. Интеллигентный человек, по мнению Д. С. Лихачёва, всегда красив. Приветливость и доброта — неизменные спутники красоты.После знакомства со статьёй академика Лихачёва об интеллигентности я узнал намного больше о том, как нужно жить, чтобы не было стыдно за бесцельно прожитую жизнь!
Такова исповедуемая Сергеем Троицким философия истории как формы преодоления забвения и смерти. Не вызывает сомнений человечность и нравственно взыскательный характер этой философии. Но сам ее носитель становится жертвой среды, живущей по биологическим законам борьбы за существование: когда Сергей отказывается сотрудничать с околонаучными “кликочками” и “бандочками” - например, не предоставляет альков для очень полезного начальника и его любовницы или отказывается отдать часть своей диссертации начальнику, ему не дают работать. И Сергей не выдерживает: он забрасывает диссертацию, увлекается парапсихологией, развлекается сеансами вызывания духов, в конце концов умирает - у него не выдерживает сердце. Но вся повесть строится как внутренний монолог его вдовы, Ольги Васильевны, вспоминающей Причем эти воспоминания героини представлены в многослойном, уникальном по полифонической оркестровке повествовательном дискурсе. Ольга Васильевна, вспоминая недавно умершего мужа, совершает ревизию оставаясь верной своей химической бестрепетности, она беспощадно “копает” себя как можно глубже, и в ее памяти оживают все бывшие голоса и позиции. Вот, например, воспоминание Ольги Васильевны о том, как она себя вела, когда Сергей пришел с заседания, где “гробанули” его диссертацию: * “Она пылко продолжала его учить. Кипело низкое раздражение.Он махнул рукой и куда-то вышел. Через минуту вернулся с чемоданом. Она не сразу поняла, что он собрался уезжать, а когда он сказал, что на несколько дней поедет к тете Паше,что было нелепостью, никто его в Васильково не звал, жить там было негде, вся родня тети Паши уже перебралась из клетушек и сараев в избу,лето кончилось,она рассердилась и не могла сдержаться, и громко кричала о том, чтоэта бегство, малодушие, и что если он сейчас уедет в деревню, она снимает с себя ответственность за его здоровье и вообще не даст ему денег.Орала вздорно, постыдно, как можно орать только в большом гневе”. В этом отрывке зона безличного повествователя включает в себя несколько зон героев. Зона речи Сергея, который сказал, “что на несколько дней поедет к тете Паше”. Зона тогдашней речи Ольги Васильевны: “Это бегство, малодушие (…) и вообще не даст ему денег”. Зона сегодняшней речи Ольги Васильевны, ее самооценка: “Она пылко продолжала его учить (…) Орала вздорно, постыдно”. И все это вместе. Такое сложное полифоническое повествование в формально монологической речи - это уникальное явление в нашей литературе, это подлинное открытие Юрия Трифонова. Посредством такой организации речи, где само сознание Ольги Васильевны расслаивается на множество граней и вступает в диалоги с другими сознаниями, автор раскрывает процесс мучительной духовной ревизии героиней самой себя.
