Изложение. Часто я спрашиваю себя, когда думаю о занятии литературой: когда же это началось? И как это вообще начинается? Что впервые заставляет человека взять
в руки перо, чтобы не выпускать его до конца жизни?
Труднее всего вспоминать, когда это началось Очевидно, писательство
возникает в человеке, как душевное состояние, гораздо раньше, чем он
начинает исписывать стопы бумаги. Возникает еще в юности, а может быть, и в
детстве.
В детстве и юности мир существует для нас в ином качестве, чем в зрелые
годы. В детстве горячее солнце, гуще трава, обильнее дожди, темнее небо и
смертельно интересен каждый человек.
Для детей каждый взрослый кажется существом немного таинственным - будь
это плотник с набором фуганков, пахнущих стружкой, или ученый, знающий,
почему трава окрашена в зеленый цвет.
Поэтическое восприятие жизни, всего окружающего нас - величайший дар,
доставшийся нам от детства.
Если человек не растеряет этот дар на протяжении долгих трезвых лет, то
он поэт или писатель. В конце концов, разница между ними невелика.
Ощущение жизни как непрерывной новизны - вот та плодородная почва, на
которой расцветает и созревает искусство.
Когда я был гимназистом, я, конечно, писал стихи, такое множество стихов,
что за месяц исписывал толстую общую тетрадь.
Стихи были плохие - пышные, нарядные и, как мне тогда казалось, довольно
красивые.
Сейчас я забыл эти стихи. Помню только отдельные строфы. Например, такие:
О, срывайте цветы на поникших стеблях!
Тихо падает дождь на полях.
И в края, где горит дымно-алый осенний закат,
Пожелтелые листья летят...
Но это еще милость. Чем дальше, тем больше я нагромождал в стихах
всяческие, даже бессмысленные, красивости:
И опалами блещет печаль о любимом Саади
На страницах медлительных дней.
Почему печаль "блещет опалами" - этого ни тогда, ни сейчас я объяснить не
могу. Просто меня увлекало самое звучание слов. Я не думал о смысле.
Больше всего я писал стихов о море. В ту пору я его почти не знал.
Это не было определенное море - не Черное, не Балтийское и Средиземное, а
праздничное "море вообще". Оно соединяло все разнообразие красок, все
преувеличения, всю безудержную романтику, лишенную подлинных людей, времени
и реального географического пространства. Тогда эта романтика окружала в
моих глазах земной шар, подобно плотной атмосфере.
Это было пенистое, веселое море - родина крылатых кораблей и отважных
мореплавателей. Изумрудами горели на его берегах маяки. В портах ключом
бурлила беззаботная жизнь. Смуглые женщины неслыханной прелести были
ввергнуты по моей авторской воле в кипение жестоких страстей.
Правда, с годами мои стихи делались менее нарядными. Из них постепенно
начала выветриваться экзотика.
Но, честно говоря, детские и юношеские годы никогда не обходятся без
экзотики, будь это экзотика тропических стран или гражданской войны.
Экзотика придает жизни ту долю необыкновенности, которая необходима
каждому юному и впечатлительному существу.
Дела его процветали, он быстро разбогател и чувствовал бы себя совсем счастливым, если бы.Если бы не несчастная любовь.Он влюбился в красавицу Эллен Стюарт, но боялся ей в этом признаться. Ему казалось, что она его все равно никогда не полюбит.
И вот однажды, вернувшись в конце апреля из плавания, ему страстно захотелось хотя бы издали взглянуть на Эллен Стюарт. А он знал, что на первое мая она пойдет со своими подружками собирать майскую росу - таков был в их местах обычай.В этот день он встал пораньше и, не зная куда себя деть, пошел побродить вдоль берега моря.Одна за другой погасли ночные звезды, взошло солнце, отбросив огненную дорожку на воду. Но Джон Рид ничего не замечал вокруг и не видел, как красив восход. Он думал о красавице Эллен, и только она стояла у него перед глазами. Взбираясь на высокую скалу, он вдруг услышал чье-то пение. Джон Рид кинул взгляд на море, думая, может, это одинокий рыбак веселит себя ранней песней.Нет, море было пустынно, только мокрая голова тюленя высунулась из воды и замерла, словно тюлень тоже заслушался песней.Только когда Джон Рид обогнул наконец скалу, он увидел, кто это пел. Юная девушка. Она сидела на камне, опустив ноги в воду. Ее белые плечи и спину скрывали густые длинные волосы. Но вот она поднялась с камня, и тут Джону Риду пришлось прикрыть глаза рукой - так заблестел на солнце ее чешуйчатый хвост.«Да это русалка!» - догадался Джон Рид.И он хотел было, не тревожа ее, уйти незамеченным, как вдруг вспомнил, что русалки владеют волшебным даром исполнять желания смертных. Может, она согласится подарить ему любовь Эллен Стюарт?Тихо и незаметно Джон Рид подкрался к русалке, но тут она обернулась и, увидев человека, громко вскрикнула. Ах, еще мгновение, и она соскользнула бы в воду, а тогда прощай все его мечты и надежды.Но Джон Рид успел ее крепко обнять, и, хотя русалка вырывалась из его рук с силой, не меньшей, чем у тюленя, он не выпускал ее из объятий. От напряжения у него заболели руки, и в конце концов русалка вырвалась бы от него, да только мысль о прекрасной Эллен прибавила ему силы, и он не сдался.Русалка устала бороться и спросила: -Что ты от меня хочешь, человек? И в ее слабом голосе прозвучали одновременно и нежность птицы-певуньи, и холод морских пучин.- Исполнения трех желаний! - ответил быстро Джон Рид, вспомнив, что именно так следует отвечать на этот вопрос.- Назови их,- сказала русалка.
-
Он одержим своей мечтой, потому что, зная, что его труд может оказаться бесплодным, делал свое дело.
Герой предан своему делу; поставив перед собой высокую цель, он готов трудиться над её достижением, невзирая ни на какие препятствия.
Герой терпелив и вынослив. Он делает тяжелую работу в знойной пустыне уже тридцать дней, работает один, страдая от палящего солнца днем и леденящего холода по ночам.
Герой, хоть он и сомневается в успехе, всё же верит в него. И оказывается победителем!