В десятой главе романа И. С. Тургенева «Отцы и дети» описывается спор Базарова и Кирсанова, который стал очередным подтверждением конфликта отцов (в лице Павла Петровича) и детей (в лице Евгения). Неприязнь между Кирсановым и Базаровым возникла еще при их первой встрече. Со временем она переросла в ничем не прикрытый конфликт, противостояние двух разных поколений. Кульминацией стал их разговор за вечерним чаем. Когда речь зашла об аристократии, Павел Петрович высказал слова в ее поддержку. По его мнению, именно аристократы были той движущей силой, без которой невозможно было представить общественное развитие. Примером идеального устройства общества для них была «английская свобода», то есть конституционная монархия. Путь к этому идеалу Павел Петрович видел через реформы, прогресс, гласность. Однако эти аргументы не трогали Базарова, считавшего аристократов инфантильной и совершенно бесполезной прослойкой общества лишь на громкие фразы. Он рьяно отвергал либерализм и не верил, что дворянство привести Россию к светлому будущему. Далее спор Базарова и Кирсанова переключился на русского мужика. Павел Петрович начал возвышенную речь о том, что народ всегда свято чтит предания и не представляет свой жизни без веры. Он прославлял крепкую крестьянскую семью, общину, патриархальность русского мужика. Базаров же в ответ пикировал тем, что народ – темный и невежественный, не осознающий в полной мере собственных интересов. Ради того, чтобы залить голову дурманом в кабаке, он готов был обкрадывать самого себя. При этом же он считал, что по своему духу русский мужик – истинный революционер, и потому нигилизм можно смело считать проявлением именно народного духа. Вместе с тем Кирсанов, несмотря на свое восхищение народом, был весьма далек от него. Он никогда не умел разговаривать с простыми людьми, и в поведении с ними невольно выказывал свое превосходство. Базаров же с гордостью сообщил, что его дед землю пахал. Он мог с легкостью расположить к себе крестьян, которые считали его «своим». В ходе дискуссии Павел Петрович стал постепенно выходить из себя. В какой-то момент присущая ему деликатность изменила, он и произнес весьма неуважительные слова в адрес молодежи, погрязшей в гордыне и глумлении. В ответ Базаров парировал: «Рафаэль гроша медного не стоит», на что взбешенный неслыханной дерзостью Кирсанов назвал своего оппонента «болваном». Казалось бы, в этом споре Базаров одержал верх над Павлом Петровичем. Он сохранил спокойствие, выдержку, не опустился, в отличие от своего собеседника, до оскорблений, его аргументы были более убедительными. Однако вскоре жизнь расставила все по своим местам, и Базаров, оказавшийся на пороге смерти, был вынужден пересмотреть свои взгляды на многие вопросы. Личность Евгения Базарова в полной мере раскрылась лишь в его скоропостижной смерти
Неприязнь между Кирсановым и Базаровым возникла еще при их первой встрече. Со временем она переросла в ничем не прикрытый конфликт, противостояние двух разных поколений. Кульминацией стал их разговор за вечерним чаем. Когда речь зашла об аристократии, Павел Петрович высказал слова в ее поддержку. По его мнению, именно аристократы были той движущей силой, без которой невозможно было представить общественное развитие. Примером идеального устройства общества для них была «английская свобода», то есть конституционная монархия. Путь к этому идеалу Павел Петрович видел через реформы, прогресс, гласность.
Однако эти аргументы не трогали Базарова, считавшего аристократов инфантильной и совершенно бесполезной прослойкой общества лишь на громкие фразы. Он рьяно отвергал либерализм и не верил, что дворянство привести Россию к светлому будущему.
Далее спор Базарова и Кирсанова переключился на русского мужика. Павел Петрович начал возвышенную речь о том, что народ всегда свято чтит предания и не представляет свой жизни без веры. Он прославлял крепкую крестьянскую семью, общину, патриархальность русского мужика. Базаров же в ответ пикировал тем, что народ – темный и невежественный, не осознающий в полной мере собственных интересов. Ради того, чтобы залить голову дурманом в кабаке, он готов был обкрадывать самого себя. При этом же он считал, что по своему духу русский мужик – истинный революционер, и потому нигилизм можно смело считать проявлением именно народного духа.
Вместе с тем Кирсанов, несмотря на свое восхищение народом, был весьма далек от него. Он никогда не умел разговаривать с простыми людьми, и в поведении с ними невольно выказывал свое превосходство. Базаров же с гордостью сообщил, что его дед землю пахал. Он мог с легкостью расположить к себе крестьян, которые считали его «своим».
В ходе дискуссии Павел Петрович стал постепенно выходить из себя. В какой-то момент присущая ему деликатность изменила, он и произнес весьма неуважительные слова в адрес молодежи, погрязшей в гордыне и глумлении. В ответ Базаров парировал: «Рафаэль гроша медного не стоит», на что взбешенный неслыханной дерзостью Кирсанов назвал своего оппонента «болваном».
Казалось бы, в этом споре Базаров одержал верх над Павлом Петровичем. Он сохранил спокойствие, выдержку, не опустился, в отличие от своего собеседника, до оскорблений, его аргументы были более убедительными. Однако вскоре жизнь расставила все по своим местам, и Базаров, оказавшийся на пороге смерти, был вынужден пересмотреть свои взгляды на многие вопросы. Личность Евгения Базарова в полной мере раскрылась лишь в его скоропостижной смерти
едварительный просмотр:
1. Мы встретились с нею случайно,
И робко мечтал я о ней,
Но долго заветная тайна
Таилась в печали моей.
2. И, точно шла работа
По сборке эшафота,
Стал слышен частый стук
Полутораста штук...
3. Выткался на озере алый свет зари.
На бору со звонами плачут глухари.
Плачет где-то иволга, схоронясь в дупло.
Только мне не плачется – на душе светло.
4. Буря мглою небо кроет
Вихри снежные крутя.
То как зверь она завоет,
То заплачет, как дитя.
5. Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник.
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
6. Счастье жизни — в искрах алых;
В просветленьях мимолётных,
В грёзах ярких, но бесплотных,
И в твоих очах усталых.
7. Кругом подножия кумира
Безумец бедный обошел
И взоры дикие навел
На лик державца полумира.
8. То не я – это чайки рыдали,
И прощались с ушедшим летом,
Не меня звали светлые дали…
Море им шептало ответы.
9. Что могу я? Только эту малость:
Поцелую сморщенные руки…
Никогда они не знали скуки,
Сил на отдых им не оставалось.
10. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,
Преодолеть пространство и простор.
Нам разум дал стальные руки – крылья,
А вместо сердца – пламенный мотор.