как и в связи с чем изменялось состояние Пьера Безухова по мере его пребывания на батарее Раевского во время Бородинского сражения (по гл.31, 32 из ч.2 т.III).
Пьер Безухов человек не военный, но он патриот, к тому же чрезвычайно любопытен до всех проявлений жизни. Поэтому он захотел посмотреть на предстоящее сражение, но, желая только посмотреть, неожиданно, возможно, для самого себя оказался его участником,
Подъезжавшему к месту военных действий Пьеру непременно “захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки”, он был охвачен той торжественностью, которая царила в душе Кутузова и его свиты. “На всех лицах светилась теперь скрытая теплота чувства”. В этот момент Безухов ощущал себя частью всего войска и был счастлив этим чувством единения с миром.
Но вот он подъехал поближе, потерял из виду своих проводников и остался один возле поля битвы. Теперь его окружали недовольные взгляды солдат, которые не понимали, для чего этот толстый человек в белой шляпе здесь топчется. Они видели в нем чужака, который хочет поглазеть на непривычное для него зрелище. Солдаты, которые толкали лошадь Пьера, поскольку нелепый всадник мешал им, возможно, уже не раз принимали участие в войне, они знали цену жизни и боялись ее потерять в этой кровавой бойне. Но одновременно понимали, что каждый из них обязан идти против врага. И люди убивали друг друга в этой войне, каждый преследуя свою цель: освобождение отечества, с одной стороны, желание наживы —- с другой. (Хотя Толстой находит для действий французских солдат и другое объяснение: возможно, многие из них подчиняются приказам сверху, действуя бесцельно. Но это тоже безнравственно, с точки зрения писателя.)
Уловив настроение солдат, Пьер перестал чувствовать себя частью целого и теперь остро ощущал себя лишним. Боясь опять помешать кому-нибудь, он взошел на курган, устроился в конце канавы и с “бессознательно-радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него”.
Радостное настроение Безухова не проходило до тех пор, пока он не увидел мертвого солдата, одиноко лежащего на лугу. Да, Пьер и раньше видел трупы людей, но не заострял внимания, не принимал близко к сердцу: ведь идет война и смерть естественна. А теперь он сидел и вглядывался в окружающие его лица, поступки людей, их поведение. Безухов заметил, что солдаты с хохотом разговаривали между собой, шутили над пролетающими снарядами, как будто не замечали того, что пули и снаряды попадали в намеченные мишени, в тех людей, которые еще минуту назад также смеялись вместе с ними, а теперь их изуродованные тела лежат на поле битвы. Но это веселье — не легкомыслие перед смертью, а нервное напряжение. С каждым попавшим ядром оживление все более разгоралось. Толстой сравнивает происходящее с грозой, а выражение лиц солдат — с молниями “скрытого, разгорающегося огня”. Пьер не смотрел на пожар, пылающий на поле сражения, он был “поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же разгорался и в его душе”.
Но чувство торжественности происходящего постепенно затухало в Безухове, и на место этому чувству приходит ужас и недоумение. Все для него стало “странно, неясно и пасмурно”. Герой видит, что каждую минуту из пекла выносят раненых и убитых, что на поле лежат неубранные трупы. Но, по-моему, самое сильное впечатление на Пьера произвела гибель молодого офицера, которая произошла на его глазах. Описывая эту смерть, Толстой использует сильнейшее по силе сравнение, вызывающее щемящее ощущение. “Офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица”. Последней каплей оказался страшный толчок, который швырнул на землю самого Безухова. Безумный страх настигает Пьера. Так Толстой показывает своему герою настоящую войну.
Окончательно расставило точки над i столкновение Безухова с французским офицером. Возможно, Пьер и не понял, что перед ним враг, но он инстинктивно стал обороняться от толчка: схватил офицера за горло и начал душить. “Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать”. “Испуганные глаза” — это, конечно, страх смерти, но не только. С моей точки зрения, по крайней мере один из них — Пьер — был напуган необходимостью выбора: ты убьешь или тебя убьют. Происходит столкновение двух людей, двух врагов. Тот, кто сильнее, тот и останется живым, но для этого надо убить человека.
Пьер Безухов человек не военный, но он патриот, к тому же чрезвычайно любопытен до всех проявлений жизни. Поэтому он захотел посмотреть на предстоящее сражение, но, желая только посмотреть, неожиданно, возможно, для самого себя оказался его участником,
Подъезжавшему к месту военных действий Пьеру непременно “захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки”, он был охвачен той торжественностью, которая царила в душе Кутузова и его свиты. “На всех лицах светилась теперь скрытая теплота чувства”. В этот момент Безухов ощущал себя частью всего войска и был счастлив этим чувством единения с миром.
Но вот он подъехал поближе, потерял из виду своих проводников и остался один возле поля битвы. Теперь его окружали недовольные взгляды солдат, которые не понимали, для чего этот толстый человек в белой шляпе здесь топчется. Они видели в нем чужака, который хочет поглазеть на непривычное для него зрелище. Солдаты, которые толкали лошадь Пьера, поскольку нелепый всадник мешал им, возможно, уже не раз принимали участие в войне, они знали цену жизни и боялись ее потерять в этой кровавой бойне. Но одновременно понимали, что каждый из них обязан идти против врага. И люди убивали друг друга в этой войне, каждый преследуя свою цель: освобождение отечества, с одной стороны, желание наживы —- с другой. (Хотя Толстой находит для действий французских солдат и другое объяснение: возможно, многие из них подчиняются приказам сверху, действуя бесцельно. Но это тоже безнравственно, с точки зрения писателя.)
Уловив настроение солдат, Пьер перестал чувствовать себя частью целого и теперь остро ощущал себя лишним. Боясь опять помешать кому-нибудь, он взошел на курган, устроился в конце канавы и с “бессознательно-радостной улыбкой смотрел на то, что делалось вокруг него”.
Радостное настроение Безухова не проходило до тех пор, пока он не увидел мертвого солдата, одиноко лежащего на лугу. Да, Пьер и раньше видел трупы людей, но не заострял внимания, не принимал близко к сердцу: ведь идет война и смерть естественна. А теперь он сидел и вглядывался в окружающие его лица, поступки людей, их поведение. Безухов заметил, что солдаты с хохотом разговаривали между собой, шутили над пролетающими снарядами, как будто не замечали того, что пули и снаряды попадали в намеченные мишени, в тех людей, которые еще минуту назад также смеялись вместе с ними, а теперь их изуродованные тела лежат на поле битвы. Но это веселье — не легкомыслие перед смертью, а нервное напряжение. С каждым попавшим ядром оживление все более разгоралось. Толстой сравнивает происходящее с грозой, а выражение лиц солдат — с молниями “скрытого, разгорающегося огня”. Пьер не смотрел на пожар, пылающий на поле сражения, он был “поглощен в созерцание этого, все более и более разгорающегося огня, который точно так же разгорался и в его душе”.
Но чувство торжественности происходящего постепенно затухало в Безухове, и на место этому чувству приходит ужас и недоумение. Все для него стало “странно, неясно и пасмурно”. Герой видит, что каждую минуту из пекла выносят раненых и убитых, что на поле лежат неубранные трупы. Но, по-моему, самое сильное впечатление на Пьера произвела гибель молодого офицера, которая произошла на его глазах. Описывая эту смерть, Толстой использует сильнейшее по силе сравнение, вызывающее щемящее ощущение. “Офицерик ахнул и, свернувшись, сел на землю, как на лету подстреленная птица”. Последней каплей оказался страшный толчок, который швырнул на землю самого Безухова. Безумный страх настигает Пьера. Так Толстой показывает своему герою настоящую войну.
Окончательно расставило точки над i столкновение Безухова с французским офицером. Возможно, Пьер и не понял, что перед ним враг, но он инстинктивно стал обороняться от толчка: схватил офицера за горло и начал душить. “Несколько секунд они оба испуганными глазами смотрели на чуждые друг другу лица, и оба были в недоумении о том, что они сделали и что им делать”. “Испуганные глаза” — это, конечно, страх смерти, но не только. С моей точки зрения, по крайней мере один из них — Пьер — был напуган необходимостью выбора: ты убьешь или тебя убьют. Происходит столкновение двух людей, двух врагов. Тот, кто сильнее, тот и останется живым, но для этого надо убить человека.