Професор Хіггінс — це чоловік років п'ятдесяти, з сивим волоссям і зі зморшками на обличчі, невеликого зросту. Постійно чимось невдоволений, розлючений і на перший погляд здається невихованим. До Елізи, дикунки і неосвітченої квіткарки, спочатку ставився зверхньо. Його манера поведінки і методи "навчання" викликала у дівчини відразу. Людяність і толерантність - поняття, несумісні з Хіггінсом, тим не менше, у нього жага до знань, тож цілком негативним професора назвати не можна.
На світському рауті Хіггінс показує "світлу" сторону: вишукана мова, манери, вміння показати себе з кращого боку. Одразу після закінчення експеременту, результат якого виявився для Хіггінса цілковитою несподіванкою, він втрачає інтерес до Елізи. Байдуже, як складеться доля Елізи, парі він виграв. Тож, як ми бачимо, професор, як правило, розглядає людей виключно як засоби досягнення мети.
2. Три стертых треплются шлеи - русская упряжь-тройка, ставшая символом еще благодаря Гоголю. Стертые - использованные уже много раз.
Шлея - часть лошадиной упряжи.
3. Спицы расписные в расхлябанные колеи - богатое и культурное наследие падает в заброшенные, грязные дороги.
Колея - дорога.
4. Серые избы, ветровые песни, их сравнение с первым любовными слезами - светлая ностальгия по хорошим временам, оставшимся позади - противопоставление их тяжелой реальности Блока, угасанию и умиранию.
5. Нести крест - принимать свою долю.
6. Чародеи - пришлая культура других стран, которые зарятся на российское богатство и наследие.
7. Разбойная краса - лихая удаль, с которой держава жила раньше, самородная и бешеная сила, которая стремительно затухает.
В целом стихотворение - это ода трепетной любви автора к собственной стране, его восхищение действительностью минувших лет - и надежда. Александр Александрович не льет слезы, не жалеет того, во что превращается империя в свой закат - наоборот, стихотворение пронизано надеждой, верой в то, что залихватская русская песнь не прервется, что она слишком сильна и крепка, чтобы угаснуть. В стихотворении есть ощущение конца и смерти, но не последней, за которой ничего больше не остается - а перерождения, которое позволит расцвести России, так любимой Блоком, снова, ярче прежнего. Как мы знаем из истории - он оказался прав.
Професор Хіггінс — це чоловік років п'ятдесяти, з сивим волоссям і зі зморшками на обличчі, невеликого зросту. Постійно чимось невдоволений, розлючений і на перший погляд здається невихованим. До Елізи, дикунки і неосвітченої квіткарки, спочатку ставився зверхньо. Його манера поведінки і методи "навчання" викликала у дівчини відразу. Людяність і толерантність - поняття, несумісні з Хіггінсом, тим не менше, у нього жага до знань, тож цілком негативним професора назвати не можна.
На світському рауті Хіггінс показує "світлу" сторону: вишукана мова, манери, вміння показати себе з кращого боку. Одразу після закінчення експеременту, результат якого виявився для Хіггінса цілковитою несподіванкою, він втрачає інтерес до Елізи. Байдуже, як складеться доля Елізи, парі він виграв. Тож, як ми бачимо, професор, як правило, розглядає людей виключно як засоби досягнення мети.
1. Годы золотые - былые, счастливые времена.
2. Три стертых треплются шлеи - русская упряжь-тройка, ставшая символом еще благодаря Гоголю. Стертые - использованные уже много раз.
Шлея - часть лошадиной упряжи.
3. Спицы расписные в расхлябанные колеи - богатое и культурное наследие падает в заброшенные, грязные дороги.
Колея - дорога.
4. Серые избы, ветровые песни, их сравнение с первым любовными слезами - светлая ностальгия по хорошим временам, оставшимся позади - противопоставление их тяжелой реальности Блока, угасанию и умиранию.
5. Нести крест - принимать свою долю.
6. Чародеи - пришлая культура других стран, которые зарятся на российское богатство и наследие.
7. Разбойная краса - лихая удаль, с которой держава жила раньше, самородная и бешеная сила, которая стремительно затухает.
В целом стихотворение - это ода трепетной любви автора к собственной стране, его восхищение действительностью минувших лет - и надежда. Александр Александрович не льет слезы, не жалеет того, во что превращается империя в свой закат - наоборот, стихотворение пронизано надеждой, верой в то, что залихватская русская песнь не прервется, что она слишком сильна и крепка, чтобы угаснуть. В стихотворении есть ощущение конца и смерти, но не последней, за которой ничего больше не остается - а перерождения, которое позволит расцвести России, так любимой Блоком, снова, ярче прежнего. Как мы знаем из истории - он оказался прав.