Как описаны в первых главах повести быт и нравы запорожских ка-
заков? как создаётся образ свободной, вольной жизни? какие
эпизоды, описания, высказывания героев создать этот
образ?
повесть: тарас бульба

Изображение Пугачёвского бунта в повести А. С. Пушкина «Капитанская дочка» Не понравилось сочинение? У нас есть еще 10 похожих сочинений. Показать Страницы: [1]  2   (сочинение разбито на страницы) Повесть А. С. Пушкина «Капитанская дочка» — художественное произведение, в котором представлены реальные события восстания Пугачёва. Уже описанные Пушкиным-историком в «Истории Пугачёвского бунта» события переосмысливаются Пушкиным-художником. Став частью поэтического вымысла, включённые в контекст «исторической повести», эти события наполняются глубоким нравственным и философским содержанием. «Капитанская дочка» написана в форме мемуаров, исторических записок Петра Гринёва, очевидца Пугачёвского восстания. Такая форма повествования, а также жанр произведения (историческая повесть) подчёркивают объективность автора, который сам (под маской Издателя) появляется лишь в послесловии. Тем не менее присутствие в тексте иной точки зрения (выраженной, например, в эпиграфах и заглавии), позволяет нам по-другому, нежели Гринёв, оценивать происходящие события. Особенность изображения Пугачёвского бунта в «Капитанской дочке» заключается в том, что исторические процессы становятся фоном для развития судьбы отдельных героев. Гринёв не показывает всей «масштабности» восстания. Важно, что он описывает лишь то, чему «сам был свидетель». Это нам взглянуть на историю «изнутри», «пережить» её, прочитав «человеческий», а не официальный документ. Основным принципом изображения Пугачёвского бунта является постоянное противопоставление дворянского и крестьянского, человеческого и «исторически неизбежного», личного и государственного. Непримиримая борьба дворянства с «чёрным народом», столкновение различных социальных «правд» лежат в основе идейного конфликта «Капитанской дочки». Бунт является кульминацией этой борьбы, он окончательно «оформляет» миры дворянства и крестьянства — симметричные, во многом похожие: каждый со своим царём и своими представлениями о государственной власти. С точки зрения дворян, бунтовщики — «разбойники», «воры», «мошенники». Самозванничество Пугачёва для них является «непростительной дерзостью». Такого же мнения и «природный дворянин» Гринёв: признать «бродягу государем» кажется ему малодушием. С другой стороны, в своих мемуарах он рисует образ совсем иного Пугачёва — Пугачёва, воплощающего народные мечты о добром, справедливом царе. Пушкинский Пугачёв «соткан» из фольклора, его описание соответствует народным представлениям о царской внешности: ездит на белом коне, украшенном богатой сбруей, одет в «красный кафтан, обшитый галунами», на «сверкающие глаза» надвинута высокая соболья шапка. Атаман в бане парится по-царски, «за обедом скушать изволил двух жареных поросят..., все приёмы такие важные...», — говорит про него казак. Образ Пугачёва сопоставляется с образом Екатерины (представительницы власти дворянской), и, как пишет М. Цветаева, «насколько царственнее в своём жесте мужик, именующий себя государем, чем государыня, выдающая себя за приживалку». Не только сам Пугачёв, но и весь мир бунтовщиков овеян особой народной поэзией, сказочной, фольклорной символикой. На «странном военном совете» (где каждый «хвастал, предлагал свои мнения и свободно оспоривал Пугачёва») Гринёв слышит «заунывную бурлацкую песню»: «Не шуми, мати зелёная дубровушка». Его «пиитическим ужасом» потрясает не столько сама песня, сколько поющие её люди, обречённые виселице». В песне словно раскрывается сама идея Пугачёвского бунта: его «грандиозность, смелость и дерзость» и, одновременно, его трагическая обречённость. Бунт не несёт в себе разрушения противостояния, сам Пугачёв понимает, что «в случае неудачи» его ребята «выкупят свою шею» его головой. Бунтовщики поражают Гринёва своей жестокостью, «ужасной комедией» называет он сцену казни «государевых ослушников» и принятия присяги на площади Белогорской крепости. В то же время «губители», подталкивающие Гринёва к виселице, шепчут ему: «не бось, не бось», — «словно желая приободрить». Н. М. Коншин писал Пушкину: «Как свиреп в своём ожесточении добрый народ русской! И жалеют и истязают!..» Жестокость бунтовщиков кажется ответом на жестокость государства, например, капитана Миронова вешает тот самый башкирец, которого капитан хотел пытать. У башкирца нет ни носа, ни ушей, ни языка — побывал уже «в капканах» 1741 года! Жестокость оказывается «неизбежным спутником общественной борьбы», законом истории, который основывается на социальном различии между «беглым казаком» и «дворянином». Преодолеть ход исторических и социальных процессов может лишь человечность, человеческая «непоследовательность», милосердность.©http://
sochinenie5ballov.ru/essay_24.htm

  Облик Емельяна Пугачева конкретен, глазами Гринева мы видим его портрет, знаем о его происхождении. Но, в то же время, реалистичность Пугачева только кажущаяся. С его появлением в роман входит атмосфера чего-то мистического и загадочного. Пугачев напоминает оборотня, сущность которого постичь не дано никому. Из бродяги этот герой легко превращается в «государя-императора». В Пугачеве то проявляются черты плутоватого мужика, то мудрость, сила и величие народного вождя. В таких главах романа, как «Незваный гость», «Мятежная слобода», «Сирота» метаморфозы Пугачева следуют одна за другой: то он властный и грозный государь, то справедливый и милосердный то жестокий и скорый на расправу мужик, то мудрый и рассудительный государственный муж. 
    Образ Пугачева в романе трагичен. Причем герой сам осознает эту трагичность. Это подчеркнуто и в казачьей песне, которую он поет, и в столь любимой им калмыцкой сказке. Облик Емельяна Пугачева во многом овеян героическим ореолом. Вспомним, что он отвергает возможность милости государыни по отношении к нему, сам при этом милуя своих противников. Для него милосердие – это неприемлемое оскорбление. 
    Образ Емельяна Пугачева в романе дан в фольклорном ключе. В сознании Гринева он тесно связан с явлением чуда, с самой судьбой. В начале романа Пугачев появляется из метели, затем он станет главным героем пророческого сна Петра Гринева. В нем лжегосударь предстает в облике вожатого, вождя, который невольно раскрыл мемуаристу глаза на законы жизни, истории, судьбы. 
    Таким образом, Пугачев в «Капитанской дочке» одновременно и реален, и фантастичен. Он соединяет два пласта: внешний, жизненный, и мистический, пласт судьбы и истории. Образ Емельяна Пугачева – центральный образ романа. С ним связаны размышления Пушкина об истории и судьбе, о соотношении частной жизни и жизни исторической. 
    Образ Пугачева невидимыми нитями связан с образом еще одного «человека власти» - Екатерины II, официальной государыни. В романе возникают смысловые и композиционные параллели, соединяющие этих двух героев. Основная из них: встреча Гринева с Пугачевым в Белогорской крепости – встреча Маши Мироновой с Екатериной II в Петербурге. 
    Пушкин дал в этом эпизоде реальный портрет императрицы: «Она была в белом утреннем платье, в ночном чепце и в душегрейке. Ей казалось лет сорок. Лицо ее, полное и румяное, выражало важность и спокойствие, а голубые глаза и легкая улыбка имели прелесть неизъяснимую».