Красиво: огонь. Смотришь, смотришь и не можешь насмотреться. Языки пламени вьются и изгибаются, пляшут, кувыркаются, переплетаются причудливыми узорами. Хрупкая, ажурная красота - протяни руку, и не будет её. Протяни руку, и ты обожжёшься. Больно руке, больно сердцу: не дотянешься до чуда.
А можно - сгореть. Вместе сгореть, вместе с этими огненными змейками. Сплясать причудливый танец, изогнуться в последнем экстазе, вспыхнуть и рассыпаться волшебным фейерверком. Несколько секунд волшебной игры, мгновения сказки.
Больно. Убрать руку из огня, и боль прекратится. Слишком многим надо пожертвовать, чтобы стать одним из язычков пламени. Долго ведь можно тлеть, не вспыхивая. И боль сердечная притупится, пройдёт, и жизнь всё-таки жизнь, пусть без щемящей красоты пляшущего огня.
Не для меня сказочный танец мерцающих искр, не мне взлететь вверх, оглушая и изумляя всех. Разве что придёт кто-нибудь, усталый и замёрзший, и разворошит тлеющие огоньки, раздует дремлющее пламя, сожжёт моё сердце в жестокой наивности простого желания согреться.
Повний контроль суспільства урядом… Читання книг – кримінальний злочин, який безпощадно карається державою… Пожежники, покликані розпалювати вогонь… 451 за Фаренгейтом – температура, за якої горить папір – температура суспільного настрою та сердець мешканців антиінтелектуального світу. Саме таким постає життя людей майбутнього на сторінках роману Рея Бредбері. Думати, до речі, заборонено також… І, схоже, уряд країни досяг би своєї мети, змусивши націю відмовитися від усіх знань і почуттів, якби не пожежник, внутрішня свобода якого сягнула вище термометра за Фаренгейтом
Красиво: огонь. Смотришь, смотришь и не можешь насмотреться. Языки пламени вьются и изгибаются, пляшут, кувыркаются, переплетаются причудливыми узорами. Хрупкая, ажурная красота - протяни руку, и не будет её. Протяни руку, и ты обожжёшься. Больно руке, больно сердцу: не дотянешься до чуда.
А можно - сгореть. Вместе сгореть, вместе с этими огненными змейками. Сплясать причудливый танец, изогнуться в последнем экстазе, вспыхнуть и рассыпаться волшебным фейерверком. Несколько секунд волшебной игры, мгновения сказки.
Больно. Убрать руку из огня, и боль прекратится. Слишком многим надо пожертвовать, чтобы стать одним из язычков пламени. Долго ведь можно тлеть, не вспыхивая. И боль сердечная притупится, пройдёт, и жизнь всё-таки жизнь, пусть без щемящей красоты пляшущего огня.
Не для меня сказочный танец мерцающих искр, не мне взлететь вверх, оглушая и изумляя всех. Разве что придёт кто-нибудь, усталый и замёрзший, и разворошит тлеющие огоньки, раздует дремлющее пламя, сожжёт моё сердце в жестокой наивности простого желания согреться.
Где же ты, путник?
Повний контроль суспільства урядом… Читання книг – кримінальний злочин, який безпощадно карається державою… Пожежники, покликані розпалювати вогонь… 451 за Фаренгейтом – температура, за якої горить папір – температура суспільного настрою та сердець мешканців антиінтелектуального світу. Саме таким постає життя людей майбутнього на сторінках роману Рея Бредбері. Думати, до речі, заборонено також… І, схоже, уряд країни досяг би своєї мети, змусивши націю відмовитися від усіх знань і почуттів, якби не пожежник, внутрішня свобода якого сягнула вище термометра за Фаренгейтом