ответ:В 1859 году педагогика очень увлекла писателя. Школу для крестьянских детей он находил «поэтическим, прелестным делом, от которого нельзя оторваться». За всю зиму 1859 года граф даже в Москву ни разу не выбрался.
Классы были устроены во флигеле, открывались они очень рано, в восемь часов утра. Днем был перерыв, а потом занимались опять чуть ли не до полуночи. В первую зиму учеников набралось около пятидесяти, некоторых родители привозили из дальних деревень, и они оставались в Ясной на ночь.
Толстой решил, что у него будет школа нового типа – ничего похожего на уроки отставных солдат или сильно выпивавших дьячков, которые учили грамоте и счёту, полагаясь главным образом на ремень. О телесных наказаниях в его школе не могло быть и речи, да и надобности наказывать не возникло ни разу. В крайних случаях довольно было угрозы, что совравшему прилепят на спину ярлык «лгун» и так проведут по деревне. Или – самое страшное – что провинившихся, нерадивых детей больше не пустят на занятия.
Любимый ученик Толстого Василий Морозов в старости написал книгу о яснополянской школе, передав атмосферу свободы и увлечённости, которая в ней царила. Занятия чаще всего вёл сам граф, но были и другие учителя из числа семинаристов и студентов, тульских или московских
ответ:В 1859 году педагогика очень увлекла писателя. Школу для крестьянских детей он находил «поэтическим, прелестным делом, от которого нельзя оторваться». За всю зиму 1859 года граф даже в Москву ни разу не выбрался.
Классы были устроены во флигеле, открывались они очень рано, в восемь часов утра. Днем был перерыв, а потом занимались опять чуть ли не до полуночи. В первую зиму учеников набралось около пятидесяти, некоторых родители привозили из дальних деревень, и они оставались в Ясной на ночь.
Толстой решил, что у него будет школа нового типа – ничего похожего на уроки отставных солдат или сильно выпивавших дьячков, которые учили грамоте и счёту, полагаясь главным образом на ремень. О телесных наказаниях в его школе не могло быть и речи, да и надобности наказывать не возникло ни разу. В крайних случаях довольно было угрозы, что совравшему прилепят на спину ярлык «лгун» и так проведут по деревне. Или – самое страшное – что провинившихся, нерадивых детей больше не пустят на занятия.
Любимый ученик Толстого Василий Морозов в старости написал книгу о яснополянской школе, передав атмосферу свободы и увлечённости, которая в ней царила. Занятия чаще всего вёл сам граф, но были и другие учителя из числа семинаристов и студентов, тульских или московских
Объяснение: