Легран Вильям — человек, нашедший клад благодаря своей изобретательности и вере в обоснованность преданий, которые другим казались только легендой. Л. происходит из старинной гугенотской семьи; неудачи лишили его богатств и довели до нищеты. Как отзывается о Л. его друг-рассказчик, «он отлично образован и наделен недюжинными но вместе с тем заражен мизантропией и страдает от болезненного состояния ума, впадая попеременно то в восторженность, то в угрюмость». На почти безлюдном Сэлливановом острове, где Л. ищет уединения, он обнаруживает странного жука и пергамент, при которых узнает местонахождение клада капитана Кидда, героя народных , воспевающих этого отважного пирата, жившего за два столетия до описываемых событий. Клад Л. вернуть некогда утраченное богатство. Рассказчику, старому слуге-негру Юпитеру, и читателям действия Л. становятся понятными только в финале, а до тех пор он кажется больным или сумасшедшим, тогда как на поверку Л. напоминает Дюпена, обладая столь же твердой рассудительностью. По считал, что всему непонятному и таинственному есть логическое объяснение: Л. «не давал своим мыслям сбиться с пути, логика же допускала только одно решение»
Легран Вильям — человек, нашедший клад благодаря своей изобретательности и вере в обоснованность преданий, которые другим казались только легендой. Л. происходит из старинной гугенотской семьи; неудачи лишили его богатств и довели до нищеты. Как отзывается о Л. его друг-рассказчик, «он отлично образован и наделен недюжинными но вместе с тем заражен мизантропией и страдает от болезненного состояния ума, впадая попеременно то в восторженность, то в угрюмость». На почти безлюдном Сэлливановом острове, где Л. ищет уединения, он обнаруживает странного жука и пергамент, при которых узнает местонахождение клада капитана Кидда, героя народных , воспевающих этого отважного пирата, жившего за два столетия до описываемых событий. Клад Л. вернуть некогда утраченное богатство. Рассказчику, старому слуге-негру Юпитеру, и читателям действия Л. становятся понятными только в финале, а до тех пор он кажется больным или сумасшедшим, тогда как на поверку Л. напоминает Дюпена, обладая столь же твердой рассудительностью. По считал, что всему непонятному и таинственному есть логическое объяснение: Л. «не давал своим мыслям сбиться с пути, логика же допускала только одно решение»