Первое произведение гОстровского, комедия "Свои люди - сочтемся"оявилась в 1849 году, в журнале "Москвитянин"1. Успех ее был огромный, небывалый. Самые робкие и холодные из ценителей открыто сознавались, что молодой московский писатель, до той поры ничего не печатавший, с первого шага обогнал всех в то время трудившихся русских литераторов, за исключением Гоголя. Но и самое исключение это еще ничего не доказывало. Между "Ревизором" Гоголя и новой комедиею не было той непроходимой бездны, которая, например, отделяла "Мертвые души" от лучшего из литературных произведений, написанных на Руси после поэмы Гоголя. Ни один из русских писателейсамых знаменитейших, не начинал своего поприща так, как Островский его начал. <...> С какой стороны ни станем смотреть мы на комедию "Свои люди - сочтемся", она оказывается капитальным, образцовым произведением, лучшим вкладом нашего литературного поколения в сокровищницу отечественного искусства.
Путь близился к концу. В последний раз ночевали гуси как бездомные бродяги. Завтра они уже не будут спать где придется, они построят себе крепкие теплые гнезда и заживут по-семейному. Первой в стае всегда просыпалась Акка Кебнекайсе. Но в этот день первым проснулся Мартин. Он постучал клювом по своему крылу, под которым, свернувшись калачиком, спал Нильс, и крикнул: - Эй ты, лежебока! Вставай! Нильс вынырнул из-под крыла Мартина и вместе с ним обошел всех гусей. Мартин легонько подталкивал по очереди каждого гуся, а Нильс кричал: - Просыпайся! Просыпайся! Пора лететь. В Лапландии выспишься. Очень уж и Мартину и Нильсу не терпелось поскорее увидеть эту самую Лапландию. Через полчаса вся стая двинулась в путь. То и дело гусей догоняли другие птичьи стаи. Все окликали гусей, приветствовали, приглашали к себе на новоселье. - Как здоровье почтенной Акки Кебнекайсе? - кричали утки. - Где вы остановитесь? Мы остановимся у Зеленого мыса! - кричали кулики. - Покажите нам мальчика, который медвежье семейство! - щебетали чижи. - Он летит на белом гусе! - ответила Акка Кебнекайсе. И Мартин на лету гордо выгибал шею, - ведь на него и на Нильса сейчас все смотрели. - Маленький Нильс! Где ты? Где ты? - тараторили ласточки. - Белка Сирле просила передать тебе привет! - Я здесь! Вот я! - кричал в ответ Нильс и махал рукой ласточкам. Ему было очень приятно, что все о нем спрашивают. Он развеселился и даже запел песню:
- Гусиная страна, Ты издали видна! Привет тебе, Лапландия, Гусиная страна! Несет меня в Лапландию Домашний белый гусь, И скоро я в Лапландии На землю опущусь! Лаплан-Лаплан-Лапландия, Ты издали видна! Да здравствует Лапландия, Гусиная страна!
Он пел во все горло, раскачиваясь из стороны в сторону, и болтал ногами. И вдруг один башмачок соскочил у него с ноги. - Мартин, Мартин, стой! - закричал Нильс. - У меня башмачок слетел! - Вот уж это совсем не дело! - заворчал Мартин. - Теперь пока спустимся да пока разыщем твой башмачок, сколько времени даром пройдет! Ну да что с тобой поделаешь!.. Акка Кебнекайсе! Акка Кебнекайсе! - крикнул он. - Что случилось? - спросила гусыня. - Мы потеряли башмачок, - сказал Мартин. - Башмачок нужно найти, - сказал Акка Кебнекайсе. - Только мы полетим вперед, а уж вы нас догоняйте. Запомните хорошенько: лететь надо прямо на север, никуда не сворачивая. Мы всегда останавливаемся у подножия Серых скал, возле Круглого озера. - Да мы вас живо догоним! Но все-таки вы не очень торопитесь, - сказал Мартин. Потом он обернулся к Нильсу и скомандовал: - Ну, теперь держись крепче! И они полетели вниз.
Первой в стае всегда просыпалась Акка Кебнекайсе. Но в этот день первым проснулся Мартин.
Он постучал клювом по своему крылу, под которым, свернувшись калачиком, спал Нильс, и крикнул:
- Эй ты, лежебока! Вставай!
Нильс вынырнул из-под крыла Мартина и вместе с ним обошел всех гусей.
Мартин легонько подталкивал по очереди каждого гуся, а Нильс кричал:
- Просыпайся! Просыпайся! Пора лететь. В Лапландии выспишься.
Очень уж и Мартину и Нильсу не терпелось поскорее увидеть эту самую Лапландию.
Через полчаса вся стая двинулась в путь.
То и дело гусей догоняли другие птичьи стаи. Все окликали гусей, приветствовали, приглашали к себе на новоселье.
- Как здоровье почтенной Акки Кебнекайсе? - кричали утки.
- Где вы остановитесь? Мы остановимся у Зеленого мыса! - кричали кулики.
- Покажите нам мальчика, который медвежье семейство! - щебетали чижи.
- Он летит на белом гусе! - ответила Акка Кебнекайсе. И Мартин на лету гордо выгибал шею, - ведь на него и на Нильса сейчас все смотрели.
- Маленький Нильс! Где ты? Где ты? - тараторили ласточки. - Белка Сирле просила передать тебе привет!
- Я здесь! Вот я! - кричал в ответ Нильс и махал рукой ласточкам.
Ему было очень приятно, что все о нем спрашивают. Он развеселился и даже запел песню:
- Гусиная страна,
Ты издали видна!
Привет тебе, Лапландия,
Гусиная страна!
Несет меня в Лапландию
Домашний белый гусь,
И скоро я в Лапландии
На землю опущусь!
Лаплан-Лаплан-Лапландия,
Ты издали видна!
Да здравствует Лапландия,
Гусиная страна!
Он пел во все горло, раскачиваясь из стороны в сторону, и болтал ногами. И вдруг один башмачок соскочил у него с ноги.
- Мартин, Мартин, стой! - закричал Нильс. - У меня башмачок слетел!
- Вот уж это совсем не дело! - заворчал Мартин. - Теперь пока спустимся да пока разыщем твой башмачок, сколько времени даром пройдет! Ну да что с тобой поделаешь!.. Акка Кебнекайсе! Акка Кебнекайсе! - крикнул он.
- Что случилось? - спросила гусыня.
- Мы потеряли башмачок, - сказал Мартин.
- Башмачок нужно найти, - сказал Акка Кебнекайсе. - Только мы полетим вперед, а уж вы нас догоняйте. Запомните хорошенько: лететь надо прямо на север, никуда не сворачивая. Мы всегда останавливаемся у подножия Серых скал, возле Круглого озера.
- Да мы вас живо догоним! Но все-таки вы не очень торопитесь, - сказал Мартин.
Потом он обернулся к Нильсу и скомандовал:
- Ну, теперь держись крепче! И они полетели вниз.