Ещё в гимназическую пору Антон молчаливо и упрямо отстаивал себя, сопротивляясь деспотизму отца, устраивавшего в доме скандалы из-за пересоленного супа и склонного, как ему представлялось, из самых благих побуждений к подавлению всякого независимого голоса. Павла Егоровича надломило лишь банкротство. В 1877-1879 годах Антон оказался в положении худшем, чем братья; после разорения семьи и бегства отца в Москву он остался в Таганроге один, чтобы кончить гимназию. Живя среди чужих людей в положении нахлебника, черпая полной мерой житейские унижения, он осознал, что надо воспитать в себе железную волю к труду. Он понял, что никогда нельзя лгать, а начинать надо с того, чтобы не лгать себе. Не обольщаться понапрасну химерами богатства и успеха, как на его глазах много раз обольщался ими отец. Жить своим умом. Не унижаться перед людьми и обстоятельствами, и, если нужно, все претерпеть. Это была поразительная школа самовоспитания. На ней возросла потом мужественная, жесткая, смягченная порой иронией и лирикой, но лишенная всякой слащавости и обольщений проза Чехова
Ещё в гимназическую пору Антон молчаливо и упрямо отстаивал себя, сопротивляясь деспотизму отца, устраивавшего в доме скандалы из-за пересоленного супа и склонного, как ему представлялось, из самых благих побуждений к подавлению всякого независимого голоса. Павла Егоровича надломило лишь банкротство. В 1877-1879 годах Антон оказался в положении худшем, чем братья; после разорения семьи и бегства отца в Москву он остался в Таганроге один, чтобы кончить гимназию. Живя среди чужих людей в положении нахлебника, черпая полной мерой житейские унижения, он осознал, что надо воспитать в себе железную волю к труду. Он понял, что никогда нельзя лгать, а начинать надо с того, чтобы не лгать себе. Не обольщаться понапрасну химерами богатства и успеха, как на его глазах много раз обольщался ими отец. Жить своим умом. Не унижаться перед людьми и обстоятельствами, и, если нужно, все претерпеть. Это была поразительная школа самовоспитания. На ней возросла потом мужественная, жесткая, смягченная порой иронией и лирикой, но лишенная всякой слащавости и обольщений проза Чехова
Объяснение: