Любовь Гордеевна - первая из героинь Островского с «горячим сердцем». . В Любови Гордеевне нет вольнолюбия, безоглядной удали, но она сильна своей прочной связью с патриархальной моралью. Она - человек сильный и цельный. Ее любовь к Мите - искренняя, горячая и с оттенком какой-то взрослой, материнской жалости к бедному и зависимому человеку. «Ах, Аннушка, как я его люблюто, кабы ты знала! … Парень-то хороший.. . Больно уж он мне по сердцу, такой тихий да сиротливый» . Любовь Мити и Любови Гордеевны опоэтизирована Островским, она представляется ему идеальной, полным выражением настоящей любви, как ее понимают в народной среде. Не случайно поэтому, что отношения любящих все время как бы комментируются, сопровождаются как лейтмотивом народными лирическими песнями. Особенно тесно связана, соотнесена с фольклорной стихией Любовь Гордеевна. В соответствии со складом ее личности речь героини немногословна и сдержанна, но вся она строго выдержана в чисто народном, крестьянском стиле. Если в складе речи Мити виден приказчик, в нее проникают обороты и выражения «гостинодворской галантности» , то речь Любови Гордеевны совершенно лишена этого налета. В комедии «Бедность не порок» сталкивается идеальная любовь Мити и Любови Гордеевны, патриархальная по своей сути, с темным безудержным самодурством Гордея, которое, по мнению Островского, есть лишь искажение и опошление идеи родительского авторитета, насмешка над ней. Не случайно именно Митя напоминает матери своей возлюбленной основной принцип, основную заповедь патриархально понятой обязанности родителей по отношению к детям: «За что девичий век заедаете, в кабалу отдаете? Нешто это не грех? Ведь, чай, вам за нее надоть будет богу ответ дать» . Любовь Гордеевна и не мыслит возможности нарушить отцовскую волю и готова ей покориться, принимая предстоящий брак как подвиг послушания, жертву. Очень характерно, что она не просит отца послушать ее, последовать ее желанию, в отчаянии она молит его: «Тятенька! Не захоти ты моего несчастья на всю мою жизнь!. . Передумай, тятенька!..» . При всем этом Любови Гордеевне не откажешь в своеобразном мужестве. Приняв решение, она проявляет твердость, не хочет никого мучить зрелищем своих страданий. Когда Пелагея Егоровна пытается ей посочувствовать, хвалит и жалеет Митю, Любовь Гордеевна твердо ее останавливает: «Ну, маменька, что там и думать, чего нельзя, только себя мучить» . Островский видит в поведении Любови Гордеевны не рабскую покорность, тем более не страх перед невзгодами, которые ждут девушку в случае нарушения отцовской воли. Героиню удерживает мысль о моральном долге, как этот долг понимается в ее среде. «Должна я ему покориться, такая наша доля девичья. Так, знать, тому и быть должно, так уж оно заведено исстари. Не хочу я супротив отца идти, чтобы про меня люди не говорили да в пример не ставили. Хоть я, может быть, сердце свое надорвала через это, да по крайности я знаю, что я по закону живу, никто мне в глаза насмеяться не смеет» .
В 1990 году в честь писателя издан художественный маркированный конверт[6].В Смоленске, Воронеже, Новосибирске, Балашихе и Москве именем Твардовского названы улицы.Имя Твардовского присвоено московской школе № 279.В честь А. Твардовского назван самолёт «Аэрофлота» Airbus A330-343E VQ-BEK.В 1988 году открыт мемориальный музей-усадьба «А. Т. Твардовский на хуторе Загорье»22 июня 2013 года в Москве на Страстном бульваре рядом с редакцией журнала «Новый мир» открыт памятник Твардовскому. Авторы — народный художник России Владимир Суровцев и заслуженный архитектор России Виктор Пасенко[1]. При этом имел место казус: на граните памятника выбито "при участии министерсва культуры" с пропущенной второй буквой «т».
с патриархальной моралью. Она - человек сильный и цельный. Ее любовь к Мите - искренняя, горячая и с оттенком какой-то взрослой, материнской жалости к бедному и зависимому человеку. «Ах, Аннушка, как я его люблюто, кабы ты знала! … Парень-то хороший.. . Больно уж он мне по сердцу, такой тихий да сиротливый» .
Любовь Мити и Любови Гордеевны опоэтизирована Островским, она представляется
ему идеальной, полным выражением настоящей любви, как ее понимают в народной среде. Не случайно поэтому, что отношения любящих все время как бы комментируются, сопровождаются как лейтмотивом народными лирическими песнями. Особенно тесно связана, соотнесена с фольклорной стихией Любовь Гордеевна. В соответствии со складом ее личности речь героини немногословна и сдержанна, но вся она строго выдержана в чисто народном, крестьянском стиле. Если в складе речи Мити виден приказчик, в нее проникают обороты и выражения «гостинодворской галантности» ,
то речь Любови Гордеевны совершенно лишена этого налета.
В комедии «Бедность не порок» сталкивается идеальная любовь Мити и Любови Гордеевны, патриархальная по своей сути, с темным безудержным самодурством Гордея, которое, по мнению Островского, есть лишь искажение и опошление идеи родительского авторитета, насмешка над ней. Не случайно именно Митя напоминает матери своей возлюбленной основной принцип, основную заповедь патриархально понятой обязанности родителей по отношению к детям: «За что девичий век заедаете,
в кабалу отдаете? Нешто это не грех? Ведь, чай, вам за нее надоть будет богу ответ дать» . Любовь Гордеевна и не мыслит возможности нарушить отцовскую волю и готова ей покориться, принимая предстоящий брак как подвиг послушания, жертву. Очень характерно, что она не просит отца послушать ее, последовать ее желанию, в отчаянии она молит его: «Тятенька! Не захоти ты моего несчастья на всю мою жизнь!. . Передумай, тятенька!..» .
При всем этом Любови Гордеевне не откажешь в своеобразном мужестве. Приняв решение, она проявляет твердость, не хочет никого мучить зрелищем своих страданий. Когда Пелагея Егоровна пытается ей посочувствовать, хвалит и жалеет Митю, Любовь Гордеевна твердо ее останавливает: «Ну, маменька, что там и думать, чего нельзя, только себя мучить» .
Островский видит в поведении Любови Гордеевны не рабскую покорность, тем более
не страх перед невзгодами, которые ждут девушку в случае нарушения отцовской воли. Героиню удерживает мысль о моральном долге, как этот долг понимается в ее среде. «Должна я ему покориться, такая наша доля девичья. Так, знать, тому и быть должно, так уж оно заведено исстари. Не хочу я супротив отца идти, чтобы про меня люди не говорили да в пример не ставили. Хоть я, может быть, сердце свое надорвала через это, да по крайности я знаю, что я по закону живу, никто мне в глаза насмеяться не смеет» .