Но как бы ни было прекрасно море, не только его красота занимает мысли поэта. Он представляет морскую стихию живым, всё чувствующим, мыслящим существом. Этим объясняется обилие метафор, метафорических сравнений, олицетворений. Поэт обращается к морю с вопросами, словно к человеку: “Что движет твоё необъятное лоно? Чем дышит твоя напряжённая грудь? ” Море остаётся загадкой для него. Раздумья приводят его к мысли о сходстве жизни земной и жизни морской стихии. Море из “земныя неволи” тянется к небу, чтобы обрести желанную свободу. Только там, в вышине, всё прекрасно и вечно. Состояние двух бездн – морской и небесной – волнует поэта: “Море у Жуковского оказалось живописным символом человеческой жизни. Традиционный аллегорический образ жизненного моря превратился в романтической системе поэта в символический. Тайна моря – это его постоянное влечение к светлому небу, внутренняя независимость от него, его отражение, яростный протест против враждебной мглы, скрывающей небесную чистую благодать, постоянный трепет, как бы боязнь утраты.
Но как бы ни было прекрасно море, не только его красота занимает мысли поэта. Он представляет морскую стихию живым, всё чувствующим, мыслящим существом. Этим объясняется обилие метафор, метафорических сравнений, олицетворений. Поэт обращается к морю с вопросами, словно к человеку: “Что движет твоё необъятное лоно? Чем дышит твоя напряжённая грудь? ” Море остаётся загадкой для него. Раздумья приводят его к мысли о сходстве жизни земной и жизни морской стихии. Море из “земныя неволи” тянется к небу, чтобы обрести желанную свободу. Только там, в вышине, всё прекрасно и вечно. Состояние двух бездн – морской и небесной – волнует поэта: “Море у Жуковского оказалось живописным символом человеческой жизни. Традиционный аллегорический образ жизненного моря превратился в романтической системе поэта в символический. Тайна моря – это его постоянное влечение к светлому небу, внутренняя независимость от него, его отражение, яростный протест против враждебной мглы, скрывающей небесную чистую благодать, постоянный трепет, как бы боязнь утраты.