Барыня в произведении Тургенева предстает перед нами капризной, жестокой и эгоистичной. Всем своим поведением она внушает нам отвращение, а дворне — ужас, потому что дворовые люди никогда не знают, чего же барыне захочется в очередной раз. Страшен человек, который не задумывается над своими словами и поступками.
Неспроста Тургенев всех в рассказе, даже горького пьяницу Капитана, наделил именами, а барыню — нет. Эта женщина жестока и властолюбива. Не раздумывая долго, она казнит и милует людей, а те ничего не могут ей возразить, потому что они — крепостные. Не только тихая и смирная Татьяна и хозяйственный дворецкий Гаврила, но и сам Герасим боятся гнева барыни, с которым никто и ничто совладать не может.
Тургенев называет барыню «причудливой старухой». Несмотря на то что все вокруг только тем и занимаются, что стараются развлечь ее, она скучает, как может скучать человек, не занятый никаким делом. Не зря замечает писатель, что «день ее, нерадостный и ненастный, давно но и вечер ее был чернее ночи». От своего безделья барыня причиняет крепостным людям столько горя, что если в начале рассказа ее поведение вызывает смех, то после гибели Муму мы ее просто ненавидим.
Крепостное право отменили, но до сих пор можно встретить человека, привыкшего к тому, чтобы его обслуживали и развлекали. Я считаю, что с барством нужно бороться в первую очередь внутри себя — только так мы полностью избавимся от спеси, эгоизма и тунеядства.
Я знаю: дам хотят заставить Читать по-русски. Право, страх! Могу ли их себе представить С «Благонамеренным» в руках! Я шлюсь на вас, мои поэты; He правда ль, милые предметы, Которым, за свои грехи, Писали втайне вы стихи, Которым сердце посвящали, He все ли, русским языком Владея слабо и с трудом, Его так мило искажали, И в их устах язык чужой He обратился ли в родной? He дай мне Бог сойтись на бале Иль при разъезде на крыльце С семинаристом в желтой шале Иль с академиком в чепце! Как уст румяных без улыбки Без грамматической ошибки Я русской речи не люблю. (Гл. III, строфы XXVII-XXVIII)
Свой слог на важный лад настроя, Бывало, пламенный творец Являл нам своего героя Как совершенства образец. Он одарял предмет любимый, Всегда неправедно гонимый, Душой чувствительной, умом И привлекательным лицом. Питая жар чистейшей страсти, Всегда восторженный герой Готов был жертвовать собой, И при конце последней части Всегда наказан был порок, Добру достойный был венок. А нынче все умы в тумане, Мораль на нас наводит сон, Порок любезен и в романе, И там уж торжествует он. Британской музы небылицы Тревожат сон отроковицы, И стал теперь ее кумир Или задумчивый Вампир, Или Мельмот, бродяга мрачный, Иль Вечный жид, или Корсар, Или таинственный Сбогар. Лорд Байрон прихотью удачной Обрек в унылый романтизм И безнадежный эгоизм. ...Унижусь до смиренной прозы; Тогда роман на старый лад Займет веселый мой закат. He муки страшные злодейства Я грозно в нем изображу, Ho просто вам перескажу Преданья русского семейства, Любви пленительные сны Да нравы нашей старины. (Гл. III, строфы XI-XIII)
Неспроста Тургенев всех в рассказе, даже горького пьяницу Капитана, наделил именами, а барыню — нет. Эта женщина жестока и властолюбива. Не раздумывая долго, она казнит и милует людей, а те ничего не могут ей возразить, потому что они — крепостные. Не только тихая и смирная Татьяна и хозяйственный дворецкий Гаврила, но и сам Герасим боятся гнева барыни, с которым никто и ничто совладать не может.
Тургенев называет барыню «причудливой старухой». Несмотря на то что все вокруг только тем и занимаются, что стараются развлечь ее, она скучает, как может скучать человек, не занятый никаким делом. Не зря замечает писатель, что «день ее, нерадостный и ненастный, давно но и вечер ее был чернее ночи». От своего безделья барыня причиняет крепостным людям столько горя, что если в начале рассказа ее поведение вызывает смех, то после гибели Муму мы ее просто ненавидим.
Крепостное право отменили, но до сих пор можно встретить человека, привыкшего к тому, чтобы его обслуживали и развлекали. Я считаю, что с барством нужно бороться в первую очередь внутри себя — только так мы полностью избавимся от спеси, эгоизма и тунеядства.
Читать по-русски. Право, страх!
Могу ли их себе представить
С «Благонамеренным» в руках!
Я шлюсь на вас, мои поэты;
He правда ль, милые предметы,
Которым, за свои грехи,
Писали втайне вы стихи,
Которым сердце посвящали,
He все ли, русским языком
Владея слабо и с трудом,
Его так мило искажали,
И в их устах язык чужой
He обратился ли в родной?
He дай мне Бог сойтись
на бале
Иль при разъезде на крыльце
С семинаристом в желтой шале
Иль с академиком в чепце!
Как уст румяных без улыбки
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
(Гл. III, строфы XXVII-XXVIII)
Свой слог на важный лад настроя,
Бывало, пламенный творец
Являл нам своего героя
Как совершенства образец.
Он одарял предмет любимый,
Всегда неправедно гонимый,
Душой чувствительной, умом
И привлекательным лицом.
Питая жар чистейшей страсти,
Всегда восторженный герой
Готов был жертвовать собой,
И при конце последней части
Всегда наказан был порок,
Добру достойный был венок.
А нынче все умы в тумане,
Мораль на нас наводит сон,
Порок любезен и в романе,
И там уж торжествует он.
Британской музы небылицы
Тревожат сон отроковицы,
И стал теперь ее кумир
Или задумчивый Вампир,
Или Мельмот, бродяга мрачный,
Иль Вечный жид, или Корсар,
Или таинственный Сбогар.
Лорд Байрон прихотью удачной
Обрек в унылый романтизм
И безнадежный эгоизм.
...Унижусь до смиренной прозы;
Тогда роман на старый лад
Займет веселый мой закат.
He муки страшные злодейства
Я грозно в нем изображу,
Ho просто вам перескажу
Преданья русского семейства,
Любви пленительные сны
Да нравы нашей старины.
(Гл. III, строфы XI-XIII)