Разве у Раскольникова или у Сонечки Мармеладовой - есть правда? Вам, наверно надо такое -
Противопоставляя индивидуалистическое своевластие и бунтарство Раскольникова смирению и христианскому всепрощению Сони, Достоевский в своем романе оставляет победу не за сильным и умным Раскольниковым, а за кроткой страдалицей Соней, видя в ней высшую правду. Раскольников не в состоянии вынести мучений совести, нарушения нравственного закона: «преступление» приводит его к «наказанию» , которое он терпит не от судебной кары, а от сознания своей вины, нарушения этической основы существования общества. В христианском смирении Сони Раскольников видит путь к и искуплению этой вины.
Но не так прост Федор Михайлович - Однако суть идеологических споров в «Преступлении и наказании» далека от однозначных решений. Достоевский вовлекает читателя в острейшую полемику по коренным вопросам мировоззренческого характера. Так, например, обстоит дело с проблемой бунта и смирения. В принципе ответ, казалось бы, ясен: бунт Раскольникова осужден, возвеличивается христианское смирение Сони. И все же для писателя далеко не все в бунте Раскольникова представляется ошибкой, да и весь роман не может рассматриваться лишь как апология смирения. С этой точки зрения важна оюжетная линия, связанная с Катериной Ивановной, особенно эпизоды, когда она, в свою очередь, поднимается до прямого бунта, выражая горькое сомнение в небесной справедливости. Отказываясь от предсмертной исповеди, Катерина Ивановна кричит: «На мне нет грехов!. . Бог и без того должен простить… Сам знает, как я страдала!. . А не простит, так и не надо!.. » Это бунт, которому писатель ничего противопоставить не может. Аналогичная коллизия возникнет и в последнем романе Достоевского «Братья Карамазовы» .
Закон наследственного сходства у людей знает свои странные капризы. Иногда ребенок родится не похожим ни на отца с матерью, даже ни на дедов и прадедов, а внезапно на одного из отдаленнейших предков, отстоящих от него на множество поколений. Так и в династии Эрнов летописцы отмечали иногда рождение очень некрасивых сыновей, хотя эти явления с течением истории становились все более редкими. Правда, надо сказать, что эти уродливые принцы отличались как нарочно, замечательно высокими душевными качествами: добротой, умом, веселостью. Таковая справедливая милость судьбы к несчастным августейшим уродам примиряла с ними эрнотерров, весьма требовательных в вопросах красоты линий, форм и движений.Судя по ним, не оставалось никакого сомнения в том, что великий, мудрый, справедливый , святой Эрн отличался исключительной, выходящей из ряда вон некрасивостью, почти уродством лица, в котором, впрочем, не было ничего злобного или отталкивающего. А между тем эрнотерры всегда гордились своей национальной красотою и безобразную наружность первого короля прощали только за легендарную красоту его души.
Вам, наверно надо такое -
Противопоставляя индивидуалистическое своевластие и бунтарство Раскольникова смирению и христианскому всепрощению Сони, Достоевский в своем романе оставляет победу не за сильным и умным Раскольниковым, а за кроткой страдалицей Соней, видя в ней высшую правду. Раскольников не в состоянии вынести мучений совести, нарушения нравственного закона: «преступление» приводит его к «наказанию» , которое он терпит не от судебной кары, а от сознания своей вины, нарушения этической основы существования общества. В христианском смирении Сони Раскольников видит путь к и искуплению этой вины.
Но не так прост Федор Михайлович -
Однако суть идеологических споров в «Преступлении и наказании» далека от однозначных решений. Достоевский вовлекает читателя в острейшую полемику по коренным вопросам мировоззренческого характера. Так, например, обстоит дело с проблемой бунта и смирения. В принципе ответ, казалось бы, ясен: бунт Раскольникова осужден, возвеличивается христианское смирение Сони. И все же для писателя далеко не все в бунте Раскольникова представляется ошибкой, да и весь роман не может рассматриваться лишь как апология смирения. С этой точки зрения важна оюжетная линия, связанная с Катериной Ивановной, особенно эпизоды, когда она, в свою очередь, поднимается до прямого бунта, выражая горькое сомнение в небесной справедливости. Отказываясь от предсмертной исповеди, Катерина Ивановна кричит: «На мне нет грехов!. . Бог и без того должен простить… Сам знает, как я страдала!. . А не простит, так и не надо!.. » Это бунт, которому писатель ничего противопоставить не может. Аналогичная коллизия возникнет и в последнем романе Достоевского «Братья Карамазовы» .