Какое впечатление произвела на тебя первая глава повести? Почему глава называется «Предсказание»? Что тебе особенно запомнилось из этой главы? Почему? Алые паруса
Композиционно стихотворение явно делится на две части. Первая состоит из пяти первых четверостиший. В ней описывается безжизненный пейзаж. Поэт рисует дерево с мертвой зеленью ветвей, с корнями, пропитанными ядом. Равномерно капают капли с ветвей, праевращаясь в смертную смолу:
Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.
В пустыне все мертво, неподвижно:
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит –
И мчится прочь, уже тлетворный.
Движение, обычно символизирующее жизнь, здесь превращается в мрачное движение смерти. Анчар становится символом вселенского зла.
Зловещую картину мертвенной пустыни и смертоносного анчара автору передать разные средства художественной выразительности. Эпитеты: «в пустыне чахлой и скупой», «зелень мертвую ветвей», «ядовит дождь», «вихорь черный… тлетворный», «в день гнева», «песок горючий» и так далее. Пушкин также использует метафоры: «природа породила… напоила», «вихорь набежит… мчится прочь»и так далее. В стихотворении присутствуют и сравнения: «анчар, как грозный часовой».
Во второй части сюжет стихотворения обогащается новым мотивом:
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом…
Теперь уже повествование переводится в сферу человеческих отношений. «Человек» и «человек», равные по своей природе, разделены социальными границами на «раба» и «владыку». Достаточно одного взгляда (даже не слова!), чтобы раб пошел на верную смерть:
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
Метафора «послушно в путь потек» передает безвольность раба. Он течет как река, не в силах изменить свое русло. Образ раба раскрывается в своей человеческой сути:
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями…
Автор сочувствует рабу. Это видно и в глаголах, описывающих его состояние (принес – и ослабел, и лег – и умер), а также в обобщающем эпитете: «бедный раб».
Образ владыки дан очень обобщенно и символично. Это символ тирании и самовластия вообще. Пушкин соотносит страшное зло природы – анчар и страшное зло человеческой жизни – деспотизм. Но самовластие, в отличие от анчара, зло активное. Тем оно и страшно. Это зло сеет гибель вокруг себя, завоевывая все новое влияние:
А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.
Интересно, что даже повтор однокоренных слов («послушно в путь потек» - «послушливые стрелы») подчеркивает, что все живое и мертвое покоряется и служит «непобедимому владыке».
В стихотворении явно прослеживается антитеза «владыка – раб». Она выражается эпитетами: «властный взгляд» - «послушно», «бедный раб» - «непобедимый владыка». Глаголы также подчеркивают это противопоставление: «послал» - «потек». В данном стихотворении Пушкин использует анафору, чтобы усилить напряжение: «Принес он смертную смолу… Принес – и ослабел и лег…»
Стихотворение написано четырехстопным ямбом. Это автору передать своеобразную ритмичность произведения. Если в первой части ямб передает движение смерти в природе, то во второй части он передает страшную силу зла в человеческих отношениях.
Я считаю, что в таком порядке вещей виноват не только владыка, но и раб. Он слишком беспрекословно выполняет приказы своего властителя. Даже знание о своей неминуемой смерти не останавливает его. Рабство – лишь обратная сторона тирании, и существовать они могут только вместе. До тех пор, пока есть рабы, будут и властелины. Именно рабство души, внутренняя несвобода появлению зла.
Повторы являются основой композиции стихотворения «Бесы».
Стихотворение начинается строками:
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Это четверостишие повторяется ещё два раза: в середине стихотворения и в заключительной строфе. Таким образом, мы видим кольцевую композицию.
Само процитированное четверостишие тоже построено на повторах. В первой строке: «Мчатся тучи, вьются тучи...» (в конце бесы тоже «мчатся»); в четвёртой «...Мутно небо, ночь мутна». Далее: «Еду, еду в чистом поле...», «Страшно, страшно поневоле...»
Повторяется слово мутный: «...Мутно небо, ночь мутна» — «В мутной месяца игре...»; кружить: «...Да кружит по сторонам» — «Сил нам нет кружиться доле...» — «.. .Закружились бесы разны...»; повторяется фраза: «... Колокольчик дин-дин-дин...»
Но не только повторы конкретных слов «работают» в тексте: повторяются синтаксические конструкции, используются контекстуальные синонимы: «Вьюга злится, вьюга плачет...», «Домового ли хоронят, / Ведьму ль замуж выдают?» Повторяются даже приставки: «Бесконечны, безобразны...»; «Средь неведомых равнин...»— «...Там верстою небывалой...»
Всё стихотворение пронизывают образы бесов — духов, возврат к этим образом тоже создаёт ощущение круговерти, из которой не видно выхода.
Важным сюжетным и композиционным элементом является разговор ямщика с барином. Он начинается с реплики барина, продолжается монологом ямщика и затем вновь — на короткое время — возобновляется после задающего тон четверостишия («Мчатся тучи...»). И у ямщика, и у барина вьюга вызывает сходные переживания, им видятся одинаковые образы.
Яд каплет сквозь его кору,
К полудню растопясь от зною,
И застывает ввечеру
Густой прозрачною смолою.
В пустыне все мертво, неподвижно:
К нему и птица не летит,
И тигр нейдет: лишь вихорь черный
На древо смерти набежит –
И мчится прочь, уже тлетворный.
Движение, обычно символизирующее жизнь, здесь превращается в мрачное движение смерти. Анчар становится символом вселенского зла.
Зловещую картину мертвенной пустыни и смертоносного анчара автору передать разные средства художественной выразительности. Эпитеты: «в пустыне чахлой и скупой», «зелень мертвую ветвей», «ядовит дождь», «вихорь черный… тлетворный», «в день гнева», «песок горючий» и так далее. Пушкин также использует метафоры: «природа породила… напоила», «вихорь набежит… мчится прочь»и так далее. В стихотворении присутствуют и сравнения: «анчар, как грозный часовой».
Во второй части сюжет стихотворения обогащается новым мотивом:
Но человека человек
Послал к анчару властным взглядом…
Теперь уже повествование переводится в сферу человеческих отношений. «Человек» и «человек», равные по своей природе, разделены социальными границами на «раба» и «владыку». Достаточно одного взгляда (даже не слова!), чтобы раб пошел на верную смерть:
И тот послушно в путь потек
И к утру возвратился с ядом.
Метафора «послушно в путь потек» передает безвольность раба. Он течет как река, не в силах изменить свое русло. Образ раба раскрывается в своей человеческой сути:
И пот по бледному челу
Струился хладными ручьями…
Автор сочувствует рабу. Это видно и в глаголах, описывающих его состояние (принес – и ослабел, и лег – и умер), а также в обобщающем эпитете: «бедный раб».
Образ владыки дан очень обобщенно и символично. Это символ тирании и самовластия вообще. Пушкин соотносит страшное зло природы – анчар и страшное зло человеческой жизни – деспотизм. Но самовластие, в отличие от анчара, зло активное. Тем оно и страшно. Это зло сеет гибель вокруг себя, завоевывая все новое влияние:
А царь тем ядом напитал
Свои послушливые стрелы
И с ними гибель разослал
К соседям в чуждые пределы.
Интересно, что даже повтор однокоренных слов («послушно в путь потек» - «послушливые стрелы») подчеркивает, что все живое и мертвое покоряется и служит «непобедимому владыке».
В стихотворении явно прослеживается антитеза «владыка – раб». Она выражается эпитетами: «властный взгляд» - «послушно», «бедный раб» - «непобедимый владыка». Глаголы также подчеркивают это противопоставление: «послал» - «потек». В данном стихотворении Пушкин использует анафору, чтобы усилить напряжение: «Принес он смертную смолу… Принес – и ослабел и лег…»
Стихотворение написано четырехстопным ямбом. Это автору передать своеобразную ритмичность произведения. Если в первой части ямб передает движение смерти в природе, то во второй части он передает страшную силу зла в человеческих отношениях.
Я считаю, что в таком порядке вещей виноват не только владыка, но и раб. Он слишком беспрекословно выполняет приказы своего властителя. Даже знание о своей неминуемой смерти не останавливает его. Рабство – лишь обратная сторона тирании, и существовать они могут только вместе. До тех пор, пока есть рабы, будут и властелины. Именно рабство души, внутренняя несвобода появлению зла.
Повторы являются основой композиции стихотворения «Бесы».
Стихотворение начинается строками:
Мчатся тучи, вьются тучи;
Невидимкою луна
Освещает снег летучий;
Мутно небо, ночь мутна.
Это четверостишие повторяется ещё два раза: в середине стихотворения и в заключительной строфе. Таким образом, мы видим кольцевую композицию.
Само процитированное четверостишие тоже построено на повторах. В первой строке: «Мчатся тучи, вьются тучи...» (в конце бесы тоже «мчатся»); в четвёртой «...Мутно небо, ночь мутна». Далее: «Еду, еду в чистом поле...», «Страшно, страшно поневоле...»
Повторяется слово мутный: «...Мутно небо, ночь мутна» — «В мутной месяца игре...»; кружить: «...Да кружит по сторонам» — «Сил нам нет кружиться доле...» — «.. .Закружились бесы разны...»; повторяется фраза: «... Колокольчик дин-дин-дин...»
Но не только повторы конкретных слов «работают» в тексте: повторяются синтаксические конструкции, используются контекстуальные синонимы: «Вьюга злится, вьюга плачет...», «Домового ли хоронят, / Ведьму ль замуж выдают?» Повторяются даже приставки: «Бесконечны, безобразны...»; «Средь неведомых равнин...»— «...Там верстою небывалой...»
Всё стихотворение пронизывают образы бесов — духов, возврат к этим образом тоже создаёт ощущение круговерти, из которой не видно выхода.
Важным сюжетным и композиционным элементом является разговор ямщика с барином. Он начинается с реплики барина, продолжается монологом ямщика и затем вновь — на короткое время — возобновляется после задающего тон четверостишия («Мчатся тучи...»). И у ямщика, и у барина вьюга вызывает сходные переживания, им видятся одинаковые образы.
Стихотворение необыкновенно богато примерами аллитерации (звукописи).