Ну вот и нашлась разгадка, откуда пошла песня "В лесу родилась ёлочка". Упрощенно говоря, песня является пересказом этой сказки Андерсена. Вплоть до трусишки зайки серенького Только грустный финал, когда ёлку выбрасывают, в песню, по понятным причинам, не вошел.Сказка типично Ганс-Христиановская: с одушевлением неодушевленных предметов и пересказом происходящего с их - предполагаемой - точки зрения. Помнится, профессор Толкин о таких сказках отзывался неодобрительно: мол, сказочного в них - только подмена людей животными или предметами. обычно эта подмена у Андерсена удавалась блестяще, но и на старуху бывает проруха. Увлекшись одушевлением, Ганс-Христиан с разбегу забыл, что Ель - живое существо, а не предмет. И мечтать "Ах, скорее бы меня срубили, чтобы стать мачтой и повидать мир!" она может только в суицидальном порыве. С тем же успехом человек может мечтать стать скелетом в кабинете биологии, чтобы посмотреть на детишек."Это же сказка!" - возопят романтики. "Это же для детей!" Уверяю вас, дорогие мои романтики, именно дети такие тонкости видят лучше всего, они не приучены списывать авторские промахи на метафоры. Это взрослые простят эмо-ель-суицидницу, а дети - никогда. Для детей надо писать как для взрослых - только лучше. В лучших работах Андерсена это было, но не все, что вышло из под его пера - шедевр.
Веселый, искрометный лед.
Но сердце - ледянистый слиток.
Пусть вьюга белоцвет метет,-
Взревет; и развернет свой свиток.
Срывается: кипит сугроб,
Пурговым кружевом клокочет,
Пургой окуривает лоб,
Завьется в ночь и прохохочет.
Двойник мой гонится за мной;
Он на заборе промелькает,
Скользнет вдоль хладной мостовой
И, удлинившись, вдруг истает.
Душа, остановись - замри!
Слепите, снеговые хлопья!
Вонзайте в небо, фонари,
Лучей наточенные копья!
Отцветших, отгоревших дней
Осталась песня недопета.
Пляшите, уличных огней
На скользких плитах иглы света!