Когда дыханье грудь стесняет, Когда касанье рук пронзает, Как меч - нет, слаще и больней, - Сердца и нервы двух людей; Когда встречаться с тем, кто рядом, И жаждешь, и страшишься взглядом, А встретясь, сразу не поймешь, Что предвещает эта дрожь, - Кто растолкует сон чудесный? Что это - песнь любви небесной? Иль пошлый, но вполне земной Мотив, знакомый и родной Нам всем, живущим под луной?.
Хочется дурой набитою стать, Чтоб не уметь ни писать, ни читать, Чтобы йбацо круглые сутки… Чтобы смеяться на глупые шутки… Чтобы переться от розовой шмотки, Чтобы подруги - одни идиотки, Чтоб в радикюле духи и жЫвачка, Чтоб Петросян смешил до усрачки. Чтобы компьютер - большой калькулятор, Чтобы с ашипкай писать "гиниратор", Чтобы Дом2 - "зашибись передача", Кучу любовников и побогаче. Чтобы в наушниках - "Шпильки" с Биланом, Чтобы трусы - только "Дольче Габана", Чтоб "кибернетика" - страшное слово, Чтобы "политика - это не клёво". В общем, хочу быть набитою дурой, Брать не умом, а лицом и фигурой, Всё достигать, раздвигая коленки… Стать бы такой… И убица ап стенку.
Уж близок полдень. Жар
пылает.
Как пахарь, битва отдыхает.
Кой-где гарцуют казаки.
Равняясь строятся полки.
Молчит музыка боевая.
На холмах пушки, присмирев.
Прервали свой голодный рев.
И се - равнину оглашая,
Далече грянуло ура:
Полки увидели Петра.
И он промчался пред
полками, Могущ и радостен как бой.
Он поле пожирал очами.
За ним вослед неслись толпой
Сии птенцы гнезда
Петрова –
В переменах жребия земного,
В трудах державства и войны
Его товарищи, сыны:
И Шереметев благородный,
И Брюс, и Боур, и Репнин,
И, счастья баловень безродный,
Полудержавный властелин.
И перед синими рядами
Своих воинственных дружин,
Несомый верными слугами,
В качалке, бледен, недвижим.
Страдая раной, Карл1
явился.
Вожди героя шли за ним.
Он в думу тихо погрузился.
Смущенный взор изобразил
Необычайное волненье.
Казалось, Карла приводил
Желанный бой в недоуменье...
Вдруг слабым манием руки
На русских двинул он полки.
И с ними царские дружины
Сошлись в дыму среди
равнины;
И грянул бой, Полтавский бой!
В огне, под градом
раскаленным.
Стеной живою отраженным,
Над падшим строем свежий
строй
Штыки смыкает.
Тяжкой тучей Отряды конницы летучей,
Браздами3, саблями звуча,
Сшибаясь, рубятся сплеча,
Бросая груды тел на груду,
Шары чугунные повсюду
Меж ними прыгают, разят,
Прах роют и в крови шипят.
Швед, русский - колет, рубит,
режет.
Бой барабанный, клики,
скрежет.
Гром пушек, топот, ржанье,
стон,
И смерть и ад со всех сторон
...Но близок, близок миг
победы.
Ура! мы ломим; гнутся шведы.
О славный час! о славный вид!
Еще напор - и враг бежит.
И следом конница
пустилась.
Убийством тупятся мечи,
И падшими вся степь
покрылась. Как роем черной саранчи.
Пирует Петр. И горд, и ясен,
И славы полон взор его.
И царский пир его прекрасен
При кликах войска своего,
В шатре своем он угощает
Своих вождей, вождей чужих,
И славных пленников ласкает,
И за учителей своих
Заздравный кубок поднимает...
Когда касанье рук пронзает,
Как меч - нет, слаще и больней, -
Сердца и нервы двух людей;
Когда встречаться с тем, кто рядом,
И жаждешь, и страшишься взглядом,
А встретясь, сразу не поймешь,
Что предвещает эта дрожь, -
Кто растолкует сон чудесный?
Что это - песнь любви небесной?
Иль пошлый, но вполне земной
Мотив, знакомый и родной
Нам всем, живущим под луной?.
Хочется дурой набитою стать,
Чтоб не уметь ни писать, ни читать,
Чтобы йбацо круглые сутки…
Чтобы смеяться на глупые шутки…
Чтобы переться от розовой шмотки,
Чтобы подруги - одни идиотки,
Чтоб в радикюле духи и жЫвачка,
Чтоб Петросян смешил до усрачки.
Чтобы компьютер - большой калькулятор,
Чтобы с ашипкай писать "гиниратор",
Чтобы Дом2 - "зашибись передача",
Кучу любовников и побогаче.
Чтобы в наушниках - "Шпильки" с Биланом,
Чтобы трусы - только "Дольче Габана",
Чтоб "кибернетика" - страшное слово,
Чтобы "политика - это не клёво".
В общем, хочу быть набитою дурой,
Брать не умом, а лицом и фигурой,
Всё достигать, раздвигая коленки…
Стать бы такой… И убица ап стенку.