Онегин в начале романа был лицемерным,холодным,бездушным человеком.Он обольщал девушек,не вдумываясь в последствия этого обольщения.Евгений Онегин вел праздную жизнь,не был обременен никакими заботами,думал только о себе,о том как доставить себе удовольтвие.Для того,чтобы стать личностью Пушкин пропутил главного героя через испытания дружбой и любовью.Убийство друга ,любовь Татьяны-все это сподвигло Онегина на внутреннние изменения.Из бездушного чурбана он страновится более внимательнее,начинает ценить чувтва других людей.
Татьяна в начале романа была скованной,застенчивой,очень набожной девушкой,однако,она была достаточно смелой,т.к не каждая в то время пошла бы на такой шаг,как признаться молодому человеку в любви.Внутренние качества Татьяны:простота,романтизм,честность,благородство,преданность,мужество.В конце романа Она предстает перед нами уверенной свецкой львицой,которя уважает себя и знает себе цену.
Онегин в начале романа был лицемерным,холодным,бездушным человеком.Он обольщал девушек,не вдумываясь в последствия этого обольщения.Евгений Онегин вел праздную жизнь,не был обременен никакими заботами,думал только о себе,о том как доставить себе удовольтвие.Для того,чтобы стать личностью Пушкин пропутил главного героя через испытания дружбой и любовью.Убийство друга ,любовь Татьяны-все это сподвигло Онегина на внутреннние изменения.Из бездушного чурбана он страновится более внимательнее,начинает ценить чувтва других людей.
Татьяна в начале романа была скованной,застенчивой,очень набожной девушкой,однако,она была достаточно смелой,т.к не каждая в то время пошла бы на такой шаг,как признаться молодому человеку в любви.Внутренние качества Татьяны:простота,романтизм,честность,благородство,преданность,мужество.В конце романа Она предстает перед нами уверенной свецкой львицой,которя уважает себя и знает себе цену.
Ух, башня проклятая! Сто ступеней!
Соратник огню и железу,
По выступам ста треугольных камней
Под самое небо я лезу.
Винтом извивается башенный ход,
Отверстье, пробитое в камне.
Сорвись-ка! Никто и костей не найдет.
Вгрызается в сердце тоска мне.
А следом за мною, в холодном поту,
Как я, распростершие руки,
Какие-то люди ползут в высоту,
Таща самопалы и луки.
О черные стены бряцает кинжал,
На шлемах сияние брезжит.
Доносится снизу, заполнив провал,
Кольчуг несмолкаемый скрежет.
А там, в подземелье соборных руин,
Где царская скрыта гробница,
Леван-полководец, Леван-властелин
Из каменной ниши стучится:
«Вперед, кахетинцы, питомцы орлов!
Да здравствует родина наша!
Вовеки не сгинет отеческий кров
Под черной пятой кизилбаша!»
И мы на последнюю всходим ступень,
И солнце ударило в очи,
И в сердце ворвался стремительный день
Всей силой своих полномочий.
В парче винограда, в живом янтаре,
Где дуб переплелся с гранатом,
Кахетия пела, гордясь в октябре
Своим урожаем богатым.
Как пламя, в марани струилось вино,
Веселье лилось из давилен,
И был кизилбаш, позабытый давно,
Пред этой страною бессилен.
И реял над нею свободный орлан,
Вздувающий перья на шлеме,
И так же, как некогда витязь Леван,
Стерег опустевшую Греми