Алёше казалось что бабушка не плясала а рассказывала, потому что её танец напоминал какойто разнообразный рассказ.
Акулина Ивановна, сделай милость, пройдись разок! Как, бывало, с Максимом Савватеевым хаживала. Утешь!
— Что ты, свет, что ты, сударь, Григорий Иваныч? — посмеиваясь и поеживаясь, говорила бабушка. — Куда уж мне плясать! Людей смешить только... Но все стали просить ее, и вдруг она молодо встала, оправила юбку, выпрямилась, вскинув тяжелую голову, и пошла по кухне, вскрикивая: — А смейтесь, ино, на здоровье! Ну-ка, Яша, перетряхни музыку-то! Дядя весь вскинулся, вытянулся, прикрыл глаза и заиграл медленнее; Цыганок на минуту остановился и, подскочив, пошел вприсядку кругом бабушки, а она плыла по полу бесшумно, как по воздуху, разводя руками, подняв брови, глядя куда-то вдаль темными глазами. Мне она показалась спешной, я фыркнул; мастер строго погрозил мне пальцем, и все взрослые посмотрели в мою сторону неодобрительно. — Не стучи, Иван! — сказал мастер, усмехаясь; Цыганок послушно отскочил в сторону, сел на порог, а нянька Евгенья, выгнув кадык, запела низким приятным голосом: Всю неделю, до субботы, Плела девка кружева, Истомилася работой, — Эх, просто чуть жива! Бабушка не плясала, а словно рассказывала что-то. Вот она идет тихонько, задумавшись, покачиваясь, поглядывая вокруг из-под руки, всё ее большое тело колеблется нерешительно, ноги щупают дорогу осторожно. Остановилась, вдруг испугавшись чего-то, лицо дрогнуло, нахмурилось и тотчас засияло доброй, приветливой улыбкой. Откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то; опустив голову, замерла, прислушиваясь, улыбаясь всё веселее, — и вдруг ее сорвало с места, закружило вихрем, вся она стала стройней, выше ростом, и уж нельзя было глаз отвести от нее — так буйно красива и мила становилась она в эти минуты чудесного возвращения к юности! А нянька Евгенья гудела, как труба: В воскресенье от обедни До полуночи плясала, Ушла с улицы последней, Жаль, — праздника мало! Кончив плясать, бабушка села на свое место к самовару; все хвалили ее, а она, поправляя волосы, говорила: — А вы полноте-ка! Не видали вы настоящих-то плясуний. А вот у нас в Балахне была девка одна, — уж и не помню чья, как звали, — так иные, глядя на ее пляску, даже плакали в радости! Глядишь, бывало, на нее, — вот тебе и праздник, и боле ничего не надо! Завидовала я ей, грешница!
1. Я считаю, что уроки французкого языка (как и любого другого предмета) должны проходить с беспристрастным отношением преподавателя к ученику и его желанием передать именно знания по предмету, кое где дополняя всё это дополнительной информацией. Как я понимаю, что конкретно на французском языке преподаватель должен учить ребёнка свободно разговаривать, используя разные методики.
2. Сама преподавательница героя произведения решила сделать достаточно необычный подход к делу. Она подкармливала своего ученика, она относилась к нему, мне кажется, по тем временам, совсем не строго. Это говорит о том, что она сама по себе очень добродушный человек, и на своих уроках она желала передать не только информацию о строении предложений, но еще и о строении нашей жизни. О том, что нужно друг другу в трудные моменты жизни. О том, что нельзя относиться к этому безразлично и думать, что "меня это не касается". Сама преподавательница, как мне кажется, получила ответную любовь от ученика. Между ними была связь, и, когда она немного ослабла, преподавательница сделала очень рискованный шаг и решила найти с учеником общий язык - поиграть в старую дворовую игру на деньги. Это было запрещено правилами, и, к сожалению, об этом узнал сам директор школы, увидев всё совственнымии глазами. Преподаватель ушла с достоинством, и, как мне кажется, не без главного героя произведения. Ведь он был, как бы ее поддержкой.
3. О настоящих поступках, о доброте человеческой не забудешь никогда. Она будет согревать сердце и давить на него лёгкой грустью, возможно, даже до самого последнего момента. Такие вещи сильно врезаются в память, а забывают о них только люди у которых нет ни души, ни морального достоинства.
Алёше казалось что бабушка не плясала а рассказывала, потому что её танец напоминал какойто разнообразный рассказ.
Акулина Ивановна, сделай милость, пройдись разок! Как, бывало, с Максимом Савватеевым хаживала. Утешь!
— Что ты, свет, что ты, сударь, Григорий Иваныч? — посмеиваясь и поеживаясь, говорила бабушка. — Куда уж мне плясать! Людей смешить только... Но все стали просить ее, и вдруг она молодо встала, оправила юбку, выпрямилась, вскинув тяжелую голову, и пошла по кухне, вскрикивая: — А смейтесь, ино, на здоровье! Ну-ка, Яша, перетряхни музыку-то! Дядя весь вскинулся, вытянулся, прикрыл глаза и заиграл медленнее; Цыганок на минуту остановился и, подскочив, пошел вприсядку кругом бабушки, а она плыла по полу бесшумно, как по воздуху, разводя руками, подняв брови, глядя куда-то вдаль темными глазами. Мне она показалась спешной, я фыркнул; мастер строго погрозил мне пальцем, и все взрослые посмотрели в мою сторону неодобрительно. — Не стучи, Иван! — сказал мастер, усмехаясь; Цыганок послушно отскочил в сторону, сел на порог, а нянька Евгенья, выгнув кадык, запела низким приятным голосом: Всю неделю, до субботы, Плела девка кружева, Истомилася работой, — Эх, просто чуть жива! Бабушка не плясала, а словно рассказывала что-то. Вот она идет тихонько, задумавшись, покачиваясь, поглядывая вокруг из-под руки, всё ее большое тело колеблется нерешительно, ноги щупают дорогу осторожно. Остановилась, вдруг испугавшись чего-то, лицо дрогнуло, нахмурилось и тотчас засияло доброй, приветливой улыбкой. Откачнулась в сторону, уступая кому-то дорогу, отводя рукой кого-то; опустив голову, замерла, прислушиваясь, улыбаясь всё веселее, — и вдруг ее сорвало с места, закружило вихрем, вся она стала стройней, выше ростом, и уж нельзя было глаз отвести от нее — так буйно красива и мила становилась она в эти минуты чудесного возвращения к юности! А нянька Евгенья гудела, как труба: В воскресенье от обедни До полуночи плясала, Ушла с улицы последней, Жаль, — праздника мало! Кончив плясать, бабушка села на свое место к самовару; все хвалили ее, а она, поправляя волосы, говорила: — А вы полноте-ка! Не видали вы настоящих-то плясуний. А вот у нас в Балахне была девка одна, — уж и не помню чья, как звали, — так иные, глядя на ее пляску, даже плакали в радости! Глядишь, бывало, на нее, — вот тебе и праздник, и боле ничего не надо! Завидовала я ей, грешница!1. Я считаю, что уроки французкого языка (как и любого другого предмета) должны проходить с беспристрастным отношением преподавателя к ученику и его желанием передать именно знания по предмету, кое где дополняя всё это дополнительной информацией. Как я понимаю, что конкретно на французском языке преподаватель должен учить ребёнка свободно разговаривать, используя разные методики.
2. Сама преподавательница героя произведения решила сделать достаточно необычный подход к делу. Она подкармливала своего ученика, она относилась к нему, мне кажется, по тем временам, совсем не строго. Это говорит о том, что она сама по себе очень добродушный человек, и на своих уроках она желала передать не только информацию о строении предложений, но еще и о строении нашей жизни. О том, что нужно друг другу в трудные моменты жизни. О том, что нельзя относиться к этому безразлично и думать, что "меня это не касается". Сама преподавательница, как мне кажется, получила ответную любовь от ученика. Между ними была связь, и, когда она немного ослабла, преподавательница сделала очень рискованный шаг и решила найти с учеником общий язык - поиграть в старую дворовую игру на деньги. Это было запрещено правилами, и, к сожалению, об этом узнал сам директор школы, увидев всё совственнымии глазами. Преподаватель ушла с достоинством, и, как мне кажется, не без главного героя произведения. Ведь он был, как бы ее поддержкой.
3. О настоящих поступках, о доброте человеческой не забудешь никогда. Она будет согревать сердце и давить на него лёгкой грустью, возможно, даже до самого последнего момента. Такие вещи сильно врезаются в память, а забывают о них только люди у которых нет ни души, ни морального достоинства.