Сцена на скамейке в начале и диалог Иешуа и Понтия Пилата, чтобы показать контраст между московским просторечием и библеским пафосом, который создается благодаря стилистике текста.
Сцена на скамейке в начале и диалог Иешуа и Понтия Пилата, чтобы показать контраст между московским просторечием и библеским пафосом, который создается благодаря стилистике текста.