Поздно но вот письмо французского солдата из крыма, адресованное в париж некоему морису, другу автора: «наш майор говорит, что по всем правилам военной науки им давно пора капитулировать. на каждую их пушку — у нас пять пушек, на каждого солдата — десять. а ты бы видел их ружья! наверное, у наших дедов, штурмовавших бастилию, и то было лучшее оружие. у них нет снарядов. каждое утро их женщины и дети выходят на открытое поле между укреплениями и собирают в мешки ядра. мы начинаем стрелять. да! мы стреляем в женщин и детей. не удивляйся. но ведь ядра, которые они собирают, предназначаются для нас! а они не уходят. женщины плюют в нашу сторону, а мальчишки показывают языки.им нечего есть. мы видим, как они маленькие кусочки хлеба делят на пятерых. и откуда только они берут силы сражаться? на каждую нашу атаку они отвечают контратакой и нас отступать за укрепления. не смейся, морис, над нашими солдатами. мы не из трусливых, но когда у в руке штык — дереву и тому я советовал бы уйти с дороги. я, милый морис, иногда перестаю верить майору.мне начинает казаться, что война никогда не кончится. вчера перед вечером мы четвертый раз за день ходили в атаку и четвертый раз отступали. матросы (я ведь писал тебе, что они сошли с кораблей и теперь защищают бастионы) погнались за нами. впереди бежал коренастый малый с черными усиками и серьгой в одном ухе. он сшиб двух наших — одного штыком, другого прикладом — и уже нацелился на третьего, когда хорошенькая порция шрапнели угодила ему прямо в лицо. рука у матроса так и отлетела, кровь брызнула фонтаном. сгоряча он пробежал еще несколько шагов и свалился на землю у самого нашего вала. мы перетащили его к себе, перевязали кое-как раны и положили в землянке. он еще дышал: «если до утра не умрет, отправим его в лазарет, — сказал капрал. — а сейчас поздно. чего с ним возиться? ».ночью я внезапно проснулся, будто кто-то толкнул меня в бок. в землянке было совсем темно , хоть глаз выколи. я долго лежал, не ворочаясь, и никак не мог уснуть. вдруг в углу послышался шорох. я зажег спичку. и что бы ты думал? раненый матрос подполз к бочонку с порохом. в единственной своей руке он держал трут и огниво. белый как полотно, со стиснутыми зубами, он напрягал остаток своих сил, пытаясь одной рукой высечь искру. еще немного, и все мы, вместе с ним, со всей землянкой взлетели бы на воздух. я спрыгнул на пол, вырвал у него из руки огниво и закричал не своим голосом. почему я закричал? опасность уж миновала. поверь, морис, впервые за время войны мне стало страшно. если раненый, истекающий кровью матрос, которому оторвало руку, не сдается, а пытается взорвать на воздух себя и противника — тогда надо прекращать войну. с такими людьми воевать безнадежно
Вбольшом дремучем лесу жил был косолапый мишка. мишка всегда хвастался всем жителям этого леса, что он самый сильный и никого не боится. услышав об этом, зайцы пришли к мишке с жалобой и говорят: - мишка, ты в этом лесу самый большой и сильный. кроме тебя нам не к кому обратиться за . мы уже как третьи сутки ничего не ели, потому что за нами гоняются серый волк и рыжая лиса. от голода мы так ослабли, что кое-как дошли до тебя. нам мишка. -да, я самый сильный. я уж знаю, как с ними разобраться! - воскликнул мишка. пошел мишка искать волка и лису. по дороге кричал на весь лес: «я самый храбрый, сильный, я никого не боюсь! » на дереве было дупло, а в дупле жили пчелы. они вылетели на крик мишки и стали жалить его. бросился мишка бежать, куда глаза глядят. бежал, бежал и угодил в яму. вот так, друзья мои, что бывает с теми, кто хвастается.
