-Можно ли этого человека назвать любителем книг? -Какое предложение можно назвать вступлением?
-Как развивались события?Чем был удивлен гость?
- Какой вопрос он задал?
- Как ответил хозяин?
- О чем говорит этот ответ?
- Какова мораль (нравоучение) этой басни?
-Вернемся к первому вопросу. Любитель ли книг нарисован перед нами?
- Какое отношение к герою передает автор?
- А как нужно относиться к книгам?​

Люди достойны лучшей жизни, чем у них есть. В "Песне о Данко" люди были измучены тяжелой жизнью, условия были невыносимы, в пути они вели себя не совсем мужественно, падали духом, ссорились, отчаивались, но не стоит их строго судить за это. Ведь они люди, а не Боги, им свойственны ошибки. Данко - настоящий герой, пожертвовав собой людей - за этот подвиг он будет вечно жить в их сердцах. Разве это не самая лучшая награда? "Пускай ты умер, но в сердце смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету! "

Смешны попытки Солохи спрятать друг от друга в мешки своих гостей: чёрта, голову, дьяка и Чуба.
 Забавны несоответствия в поведении героев. Диалог Вакулы и Чуба, не узнавших друг друга во время метели, вызывает улыбку. Чуб, думавший, что пришёл к своей хате, слышит незнакомый голос, затем делает ошибочный вывод, что кузнец явился в чужую хату на свидание к жене соседа. Чуб начинает препираться и спорить, а Вакула его колотит. Их разговор, внешне напоминающий ссору, комичен и безобиден; он заставляет читателя рассмеяться.
Одним из юмористических приёмов является гипер­бола (преувеличение до неправдоподобия), которую мы также находим в повести Гоголя. Лёгкую улыбку вызывают у нас слова Вакулы, описывающего свои сердечные страдания: «Прежде, бывало, я мог согнуть и разогнуть в одной руке медный пятак и лошадиную подкову, а теперь мешков с углём не подыму. Скоро буду от ветра валиться». Или совсем смешно описание Пузатого Пацюка, к которому Вакула пришёл за советом. Пацюк «спал три четверти дня, ел за шестерых косарей и выпивал за одним разом почти по целому ведру». И в этом опи­сании нет авторского осуждения, а лишь лёгкий, без­злобный смех.