Развитие литературы периода 1789—1827 гг. ещё нельзя признать осмысленным. К тому же сосредоточение внимания на личности писателя привело дореволюционную науку к странным выводам, которые перешли и в современную науку: говоря о крушении классицизма, она не могла назвать его победителя . Факты и настроения нового порядка регистрировались без осмысления или игнорировались[3].
В первой четверти века открывается целый ряд высших учебных заведений в крупнейших центрах России: университеты, институты, училища, лицеи(среди них Царскосельский лицей). Александр I совершает попытку введения общего образования назвав проект «об уничтожении делания фальшивых ассигнаций»[3].
Нельзя механически перенести традиционную схему: от классицизмачерез сентиментализм и романтизм к реализму на русскую почву в связи с своеобразием русского исторического процесса и его литературного выражения, причём сущность и пределы этого своеобразия не могли ещё быть ясны людям этой эпохи. Этот переход в России происходит за несколько десятилетий[3].
Н. М. Карамзин в своём творчестве отражает всю сложность и противоречивость его эпохи. Он работает над «Историей государства Российского»[3].
Россия для европейцев становится объектом внимательного наблюдения и изучения. Ломоносов и Радищев остаются неизвестными западу, но литераторы XIX века, напротив, их произведения переводят и читают, авторов считают носителями такого же круга идей, что и у них[3].
Помня Пугачевщину, Екатерина II сурово расправилась с Радищевым, вычеркнув его и последователей из истории политической и литературной деятельности. Павел I считал «мерзкими сочинениями, коих развращение умов есть цель» катахезис «Права человека» и следил за тем, чтоб перевод книги не пришёл со стороны Франции. В то же время генерал-прокурор П. В. Лопухинждет этих книг от Берлина и даёт указ «смотреть наиприлежнейшим образом, дабы не были впущены книги на российском языке в Берлине печатаемые под названием „Les droits de l’homme“, „Catéchisme révolutionnaire et jacobin“»[3].
Многих волновал крестьянский вопрос, он находил, хотя слабое, выражение в печати. В. Г. Анастасевич опубликовал перевод «Об условия помещиков с крестьянами» В. С. Стройнозского. Эта же мысль прослеживается у последователей Радищева, объединённых в Вольное сообщество любителей словесности, наук и художеств: «Опыт о просвещении относительно к России», «Негр» и т. д. Этот вопрос противопоставлялся в правительственных кругах вопросом о невыгодности для государства крепостных в рамках капитализма, например, в книгах Адама Смита. Его ученик С. Е. Десницкий продолжил пропаганду этих идей[3].
Большой вклад в литературу внесла война 1812 года. Это действие ярко показал в своей национальной эпопее Лев Толстой[3].
В первой четверти века открывается целый ряд высших учебных заведений в крупнейших центрах России: университеты, институты, училища, лицеи(среди них Царскосельский лицей). Александр I совершает попытку введения общего образования назвав проект «об уничтожении делания фальшивых ассигнаций»[3].
Нельзя механически перенести традиционную схему: от классицизмачерез сентиментализм и романтизм к реализму на русскую почву в связи с своеобразием русского исторического процесса и его литературного выражения, причём сущность и пределы этого своеобразия не могли ещё быть ясны людям этой эпохи. Этот переход в России происходит за несколько десятилетий[3].
Н. М. Карамзин в своём творчестве отражает всю сложность и противоречивость его эпохи. Он работает над «Историей государства Российского»[3].
Россия для европейцев становится объектом внимательного наблюдения и изучения. Ломоносов и Радищев остаются неизвестными западу, но литераторы XIX века, напротив, их произведения переводят и читают, авторов считают носителями такого же круга идей, что и у них[3].
Помня Пугачевщину, Екатерина II сурово расправилась с Радищевым, вычеркнув его и последователей из истории политической и литературной деятельности. Павел I считал «мерзкими сочинениями, коих развращение умов есть цель» катахезис «Права человека» и следил за тем, чтоб перевод книги не пришёл со стороны Франции. В то же время генерал-прокурор П. В. Лопухинждет этих книг от Берлина и даёт указ «смотреть наиприлежнейшим образом, дабы не были впущены книги на российском языке в Берлине печатаемые под названием „Les droits de l’homme“, „Catéchisme révolutionnaire et jacobin“»[3].
Многих волновал крестьянский вопрос, он находил, хотя слабое, выражение в печати. В. Г. Анастасевич опубликовал перевод «Об условия помещиков с крестьянами» В. С. Стройнозского. Эта же мысль прослеживается у последователей Радищева, объединённых в Вольное сообщество любителей словесности, наук и художеств: «Опыт о просвещении относительно к России», «Негр» и т. д. Этот вопрос противопоставлялся в правительственных кругах вопросом о невыгодности для государства крепостных в рамках капитализма, например, в книгах Адама Смита. Его ученик С. Е. Десницкий продолжил пропаганду этих идей[3].
Большой вклад в литературу внесла война 1812 года. Это действие ярко показал в своей национальной эпопее Лев Толстой[3].