«Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок…» Эти строки — из поэмы «Мцыри», поэмы, органично вписывающейся в творчество Лермонтова мотивом трагического одиночества.
Одинок в своей невысказанной правоте купец Калашников, одинок Печорин, «На севере диком стоит одиноко На голой вершине сосна...» Наконец, одно из последних стихотворений поэта начинается строкой: «Выхожу один я на дорогу…»
Мцыри, как Печорин, как Арбенин («Маскарад»), как сам автор поэмы, пытается разорвать условности той среды, в которой живет и становится ее жертвой. В «исповеди» Мцыри есть много интонаций, общих с печоринским дневником, а его бегство из монастыря не просто сюжетный ход, а целая тема для всей поэзии Лермонтова (и не только Лермонтова). Здесь и «Кавказский пленник», «Цыганы» Пушкина, «Горе от ума» Грибоедова.
Я мало жил и жил в плену Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б смог
Эти четыре строки могли бы стать эпиграфом ко всему, что написал Лермонтов. Как и Мцыри, его герои исповедуют «одну, но пламенную страсть». Любовь ли это (как у Демона), жажда приключений (как у Печорина), жизнь по совести (как у Калашникова)… Почти тем же тернистым путем, что проделал Мцыри, шел и сам Лермонтов. Но одиночество было с ним всегда.
«Угрюм и одинок, Грозой оторванный листок…» Эти строки — из поэмы «Мцыри», поэмы, органично вписывающейся в творчество Лермонтова мотивом трагического одиночества.
Одинок в своей невысказанной правоте купец Калашников, одинок Печорин, «На севере диком стоит одиноко На голой вершине сосна...» Наконец, одно из последних стихотворений поэта начинается строкой: «Выхожу один я на дорогу…»
Мцыри, как Печорин, как Арбенин («Маскарад»), как сам автор поэмы, пытается разорвать условности той среды, в которой живет и становится ее жертвой. В «исповеди» Мцыри есть много интонаций, общих с печоринским дневником, а его бегство из монастыря не просто сюжетный ход, а целая тема для всей поэзии Лермонтова (и не только Лермонтова). Здесь и «Кавказский пленник», «Цыганы» Пушкина, «Горе от ума» Грибоедова.
Я мало жил и жил в плену Таких две жизни за одну, Но только полную тревог, Я променял бы, если б смог
Эти четыре строки могли бы стать эпиграфом ко всему, что написал Лермонтов. Как и Мцыри, его герои исповедуют «одну, но пламенную страсть». Любовь ли это (как у Демона), жажда приключений (как у Печорина), жизнь по совести (как у Калашникова)… Почти тем же тернистым путем, что проделал Мцыри, шел и сам Лермонтов. Но одиночество было с ним всегда.