Написать план "Судьба человека"

С 1910 г. один за другим выходят сборники веселых аверченковских рассказов, иные из них, менее чем за десятилетие, успевают выдержать до двадцати изданий. Театр широко отворяет двери его скетчам и юмористическим пьесам. К его выступлениям прислушивается либеральная печать, его острых, написанных на злобу дня фельетонов побаивается печать правая. Такое быстрое признание невозможно объяснить только литературным талантом Аверченко. Нет, в самой русской действительности 1907—1917 гг. имелись все предпосылки для того, чтобы его остроумный, зачастую беззлобный, а иногда и «сытый» смех вызвал восторженный прием у широких крути тогдашней читающей публики.
Короткий, «выстреливающий» юмором рассказ — таков жанр, где Аверченко достигал высот подлинного словесного искусства. Глубоким политическим сатириком, «заступником народным» он, конечно, не был. Многочисленные его журнальные фельетоны — это, как правило, фельетоны-однодневки. Но среди рассказов редкими искрами проблескивают и сатирические произведения: «История болезни Иванова» , «Виктор Поликарпович» , «Робинзоны» и др. , где зло высмеивается страх обывателя, взяточничество чиновников и эпидемия шпионажа и политического сыска.
Быт города — вот главный «герой» Аверченко. И не просто города, а города-гиганта. В Петербурге-Петрограде стократ убыстрен самый ритм, бег бытия: «Кажется, будто позавчера повстречался на Невском со знакомым господином. А он за это время или уже Европу успел объехать и женился на вдове из Иркутска, или полгода как застрелился, или уже десятый месяц сидит в тюрьме» («Черным по белому») . Здесь каждая мелочь, каждая новинка быта становится для Аверченко источником неиссякаемой изобразительности и юмора. С легкостью фокусника извлекает молодой писатель остроумные сюжеты, он готов, кажется, создавать рассказы «из ничего» и напоминает своей богатой выдумкой сотрудника «Стрекозы» и «Будильника» Антошу Чехонте.
Смеясь над пошлостью, Аверченко выступал союзно с другими «сатириконовцами» — с Сашей Черным, Радаковым, Ре-Ми, Тэффи. По мысли сотрудников, их «Сатирикон» «неустанно старался очищать и развивать вкус среднего русского читателя, привыкшего к полуграмотным распивочным листам» . Здесь заслуга «Сатирикона» и Аверченко в самом деле велика. На страницах журнала хлестко высмеивается бездарность, ее дешевые штампы (рассказы «Неизлечимые» , «Поэт») , устраивается по глупости

Гоголь говорит о нем: «Младший брат его, Андрий, имел чувства несколько живее и как-то более развитые». Он был очень изобретателен, и это нередко ему избегать наказания во время обучения в бурсе. «Он также кипел жаждою подвига, но вместе с нею душа его была доступна и другим чувствам»."Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал мне ее в отчизны? Отчизна есть  то, чего ищет душа наша, что милее для нее всего. Отчизна моя - ты! Вот моя  отчизна! И понесу я отчизну сию в сердце моем, понесу ее, пока станет моего  веку, и посмотрю, пусть кто-нибудь из козаков вырвет ее оттуда! И все, что  ни есть, продам, отдам, погублю за такую отчизну!"Андрий – полная противоположность своего старшего брата. Он весь погружался в «очаровательную музыку пуль и мечей».       Остап       Остап, хладнокровный, расчетливый, спокойный, уверенный в своих силах, предусмотрительный, разумный, продумывал свои действия. 
«О! да это будет со временем добрый полковник! – Говорил Тарас об Остапе, - ей-ей будет добрый полковник, да еще такой, что и батька за пояс заткнет!»  Остапу был на роду написан «битвенный путь и трудное знание вершить ратные дела». В нем были заметны наклонности будущего вождя. «Крепостью дышало его тело, и рыцарские его качества уже приобрели широкую силу льва».Остап «никак не избавлялся неумолимых розг. Естественно, что это должно было как-то ожесточить характер и сообщить ему твердость, всегда отличавшую Козаков». Остап считается верным товарищем, он прост и одновременно справедлив по отношению к другим. «Он был суров к другим побуждениям, кроме войны и разгульной пирушки; по крайней мере, никогда почти о другом не думал».