Написати вірш "Привіт із Києва на основі вірша Дж. Родарі "Листівка з видами міст" (оптимістичного характеру)

Алена Дмитриевна — жена купца Калашникова. Она была очень красивая. Вот как описывает ее влюбившийся в нее царский опричник Кирибеевич:

На святой Руси, нашей матушке,
Не найти, не сыскать такой красавицы:
Ходит плавно, будто лебедушка;
Смотрит сладко, как голубушка;
Молвит слово — соловей поет;
Горят щеки ее румяные,
Как заря на небе божием;
Косы русые, золотистые,
В ленты яркие заплетенные,
По плечам бегут, извиваются,
С грудью белою цалуются.

Он увидел ее у тесовых ворот с другими девушками, только те стоят «любуются, глядя, перешептываются», а она не глядит, не любуется, полосатой фатой укрывается.
Алена Дмитриевна очень набожная, честная женщина, ходит к вечерне в церковь.
У нее есть дети, муж. Дома она хозяйка, ведет хозяйство ей в этом старая работница. По приходу мужа накрывает она на стол белую скатерть, встречает своего мужа.
Но вот ее описание в тексте резко меняется, когда ее муж, купец Калашников, приходит домой и не застает ее дома.

На картине Левитана «Вечерний звон» изображён пейзаж, который довольно типичен для среднерусской полосы. Изображение «схвачено» взглядом с одного из берегов реки — поросшего травой клочка земли в передней части картины. Основное изображение — роща в жёлто-зелёном осеннем уборе и монастырь — предстают вдали сказочным видением. И если в «Ти­хой обители» два берега соединены мостиком, пусть стареньким и шатким, то в «Вечернем звоне» связую­щей «нитью» между берегами могут служить лишь лодки. К берегу на первом плане картины примыкают потемневшие деревянные мостки — может быть, их иногда используют в качестве причала, может, сти­рают с них бельё в речке. Но у мостков лодок нет — две лодки стоят просто у берега. В одной из этих лодок сидит человек. Ещё одна лодка, полная народа, плывёт по реке. На дальнем берегу прямо от кромки воды по склону идёт широкая проторённая дорога — к белым воротам в виде трёх соединённых между собой арок. На берегу, у самой воды, чернеют две крошечные фигурки — скорее всего, это монахи. Справа от ворот — белый пятиглавый храм с зе­лёными куполами и скатами крыши. Сохранившиеся фотографии Кривозерского монастыря позволяют сде­лать вывод, что он и явился прототипом этого храма на картине Левитана. Слева от ворот, среди золотого пламени осенних деревьев, изображён одноглавый храм с колокольней. Белоснежная колокольня возвышается над приземи­стой церковью с маленьким куполом. Стены церкви также белые, только крыша зелёная, как и у друго­го храма на картине. У этой церкви, образ которой навеян обликом Саввино-Сторожёвской обители, зо­лочёный купол. Такой же купол и у её колокольни. Значительную часть картины занимают изобра­жения неба и воды. Раскинувшееся над пейзажем розовато-сиреневатое закатное небо в облаках за­нимает больше трети картины. Река по диагонали рассекает сушу, плавно обегает изрезанную линию берегов. В «зеркале» реки смутно отражаются и при­брежные заросли, и очертания храмов. Художник не просто запечатлел образы двух мона­стырей на фоне незатейливого пейзажа — он сумел вложить в картину и удивительное ощущение ми­ра и покоя, и даже неуловимый отзвук незримых колоколов… Левитан использовал для своей картины название другого художественного произведения: «Вечерний звон» — это название известной песни на стихи И. И. Козлова и музыку А. А. Алябьева, написанной в 1827-1828 гг. Текст же, в свою очередь, является вольным переводом с английского языка стихотворе­ния ирландского поэта Томаса Мура «Those evening Bells». Не случайно, по-видимому, искусствовед А. А. Фё­доров-Давыдов назвал «Вечерний звон» Левитана одной из «наиболее «литературных» и философских» картин художника…