Школьник — крестьянский мальчик, который отправляется пешком в город учиться. Доброжелательный рассказчик приглашает его к себе в попутчики и пророчит ему славное будущее. Мальчик из бедной семьи: «Ноги босы, грязно тело / И едва прикрыта грудь... » Но тяжелое материальное положение не в силах истребить в русском народе тягу к знаниям. Рассказчик оптимистически полагает, что «не без добрых душ на свете» и мальчику выйти в люди, как бы ни было трудно преодолеть сопротивление «тупых, холодных / И напыщенных собой» . Тема выходца из народа закономерно связывается с именем М. В. Ломоносова: «Скоро сам узнаешь в школе, / Как архангельский мужик / По своей и Божьей воле / Стал разумен и велик» . По содержанию стихотворение во многом перекликается с драмой Некрасова «Юность Ломоносова».
Левша» - очень грустная книга. В ней много юмора, и вначале кажется, что это веселая народная сказка, прославляющая остроумие и мастерство простых русских людей. Мы знаем, что русская сказка не может кончиться плохо, и надеемся, что в результате главному герою - скромному, умному, умелому - улыбнется большая удача в виде хоть какой-нибудь принцессы и полцарства в придачу.
Лесков пишет так, что кажется, будто он просто записывал за рассказчиком - простым русским человеком, который сочинил эту историю. В тексте нам постоянно попадаются забавные слова, от которых потом трудно отделаться: «мелкоскоп» (остроумное наименование микроскопа), «тугамент» (документ), «долбица умножения» (у кого были нелады с математикой, тот поймет), «досадная укушетка» (сложно представить что это такое, но должно быть, специальная мебель для отставных генералов).
И все произведение насквозь фольклорное. Это особое, почти детское видение мира, где все упрощено, объяснено самым понятным образом и как будто специально придумано так, чтобы главный герой мог проявить все свои таланты и лучшие качества. В начале царь призывает умельцев и дает им, казалось бы, невыполнимое задание, но мастера справляются. Левша - как сказочный Иванушка-дурачок. Он «младший» в семье тульских мастеров - делал самую «простую» работу, ковал гвоздики для блошиных подков. И поехать в Англию в «творческую командировку» ему посчастливилось только потому, что старшие мастера были заняты. В Англии он узнает секрет, без которого русская армия побеждать не сможет. Это волшебное заклинание - «не чистить ружья кирпичом». Кажется, теперь Левша станет на своей родине героем, но на этом сказка кончается и начинается печальная действительность. Если в Англии каждый человек, даже рабочий, пользуется разнообразными удобствами, то в России простому человеку, даже если он стремится только к благу Отечества, ничего хорошего ждать не приходится. Попав в трудное положение, он уже никогда не добьется справедливости. И в этом виноваты не царь, не генералы. Уж они-то, по мысли Лескова, могли бы выслушать его английский секрет, могли бы но «Бог высоко, а царь далеко». Сквозь бюрократизм российской государственной машины не прорвешься ни наяву, ни в сказке. Левша умирает, так и не донеся до царя и генералов свой бесценный секрет.
За сказочной оболочкой просвечивает реальность. Вначале этот эффект прозрачности, когда народным языком, языком сказок и былин рассказывается о поездке, о приеме у царя, веселит и забавляет. Смешно смотреть на знакомые исторические реалии XIX в. глазами необразованного человека. Но, читая повесть во второй раз, замечаешь мрачность этого юмора. Каждое слово будто двоится, за улыбкой прячется ирония, за победой - поражение. Вот замечательные тульские мастера, подковавшие английскую стальную блоху без «мелкоскопов», но механизм-то они испортили: блоха больше не танцует. Английского шкипера Россия встретила теплой постелью, докторской заботой, а Левшу - кварталом, потому что у него при себе не было «тугамента». А доброе слово о мастере, который мастерством своим вступился перед англичанами за весь русский народ, сказал лишь англичанин: «У него хоть и шуба овечкина, да душа человечкина».
Горькая ирония и сарказм Лескова доходят до предела. Он не понимает, почему Русь, рождающая умельцев, гениев мастерства, своими же руками с ними расправляется. Что же касается ружей - это невыдуманный факт. Ружья чистили толченым кирпичом, и начальство требовало, чтобы стволы сверкали изнутри. А внутри-то - резьба... Вот ее и уничтожали от избытка усердия. А впереди - русско-турецкая война с осадой Севастополя, которую русские проиграли с огромными потерями, и в первую очередь - из-за плохого, устаревшего, испорченного оружия.
Лесков пишет так, что кажется, будто он просто записывал за рассказчиком - простым русским человеком, который сочинил эту историю. В тексте нам постоянно попадаются забавные слова, от которых потом трудно отделаться: «мелкоскоп» (остроумное наименование микроскопа), «тугамент» (документ), «долбица умножения» (у кого были нелады с математикой, тот поймет), «досадная укушетка» (сложно представить что это такое, но должно быть, специальная мебель для отставных генералов).
И все произведение насквозь фольклорное. Это особое, почти детское видение мира, где все упрощено, объяснено самым понятным образом и как будто специально придумано так, чтобы главный герой мог проявить все свои таланты и лучшие качества. В начале царь призывает умельцев и дает им, казалось бы, невыполнимое задание, но мастера справляются. Левша - как сказочный Иванушка-дурачок. Он «младший» в семье тульских мастеров - делал самую «простую» работу, ковал гвоздики для блошиных подков. И поехать в Англию в «творческую командировку» ему посчастливилось только потому, что старшие мастера были заняты. В Англии он узнает секрет, без которого русская армия побеждать не сможет. Это волшебное заклинание - «не чистить ружья кирпичом». Кажется, теперь Левша станет на своей родине героем, но на этом сказка кончается и начинается печальная действительность. Если в Англии каждый человек, даже рабочий, пользуется разнообразными удобствами, то в России простому человеку, даже если он стремится только к благу Отечества, ничего хорошего ждать не приходится. Попав в трудное положение, он уже никогда не добьется справедливости. И в этом виноваты не царь, не генералы. Уж они-то, по мысли Лескова, могли бы выслушать его английский секрет, могли бы но «Бог высоко, а царь далеко». Сквозь бюрократизм российской государственной машины не прорвешься ни наяву, ни в сказке. Левша умирает, так и не донеся до царя и генералов свой бесценный секрет.
За сказочной оболочкой просвечивает реальность. Вначале этот эффект прозрачности, когда народным языком, языком сказок и былин рассказывается о поездке, о приеме у царя, веселит и забавляет. Смешно смотреть на знакомые исторические реалии XIX в. глазами необразованного человека. Но, читая повесть во второй раз, замечаешь мрачность этого юмора. Каждое слово будто двоится, за улыбкой прячется ирония, за победой - поражение. Вот замечательные тульские мастера, подковавшие английскую стальную блоху без «мелкоскопов», но механизм-то они испортили: блоха больше не танцует. Английского шкипера Россия встретила теплой постелью, докторской заботой, а Левшу - кварталом, потому что у него при себе не было «тугамента». А доброе слово о мастере, который мастерством своим вступился перед англичанами за весь русский народ, сказал лишь англичанин: «У него хоть и шуба овечкина, да душа человечкина».
Горькая ирония и сарказм Лескова доходят до предела. Он не понимает, почему Русь, рождающая умельцев, гениев мастерства, своими же руками с ними расправляется. Что же касается ружей - это невыдуманный факт. Ружья чистили толченым кирпичом, и начальство требовало, чтобы стволы сверкали изнутри. А внутри-то - резьба... Вот ее и уничтожали от избытка усердия. А впереди - русско-турецкая война с осадой Севастополя, которую русские проиграли с огромными потерями, и в первую очередь - из-за плохого, устаревшего, испорченного оружия.