Едва услышав о нашествии врага, к городу стали стекаться жители из близлежащих аулов, пригородов и ближайших сел. Все были здесь: пришли даже старики и старухи, женщины и дети. Пришли дервиши, ученые люди, даже мелкие духовные прислужники. Чтобы отстоять город. Все при деле. Задействованы все повозки. К городу подвозят большие валуны, булыжники и много-много камней. Все емкости заполняются нефтью. Все были напряжены перед опасностью, взоры были устремлены на восток, откуда должны показаться тумены неприятеля.
Смотрел туда же и Каир-хан, стоя около башни Цитадели: И он не представлял, как можно допустить врага — тумены монгол — до этих святых мест. Лучше умереть, думал он, чем пропустить врага, оскорбить прах этих святых людей. Но если придется умереть, думал он, то умирать так, как умирают вожаки стаи волков. защищаясь и защищая своих.
Все взгляды жителей устремлены в его сторону, в сторону Каир-хана, похожего на барса — широкоплечего, выше среднего роста, подтянутого, подпоясанного широким кожаным ремнем с серебряной бляхой. И поэтому в нем должно жить чувство вожака. Это чувство дает ему силу. Он должен думать о города и людей до последнего вздоха, до самой смерти. Он молча взывал к душам предков, к Аллаху, чтобы они сохранили ему силу, отвагу и мужество.
Враг появился неожиданно к концу дня. На расстоянии трех верст от крепости монгольская конная разведка рассматривала высокие стены. Но вскоре монголы также неожиданно исчезли, как и появились.
Опустилась ночь. Ночи в степи прохладны. Монголы развели множество костров. Их было так много, как звезд на небе в ясную летнюю ночь. В эту ночь никто в крепости не мог заснуть. Все поднялись в Цитадель и молча смотрели в сторону врага, каждый думал о своём.
Но наступило утро. Показались первые ряды штурмующих монголов. Впереди — конница, всадники на низкорослых монгольских лошадях. Но около крепости конница пропустила вперед пеших воинов с длинными кольями и складными лестницами. Начался штурм.
Приставив лестницы к стене, полезли вверх. Но как только они стали приближаться к выступу, защитники скатывали на их головы тяжелые камни, валуны, полилась горячая смола. Слышны стоны и адские крики падающих врагов. И, словно наткнувшись на железную стену, посыпались в ров враги.
Через два дня Чингисхан прекратил штурм и установил камнеметные машины. Но большие камни не пробивали толстые стены. И что бы ни предпринимали монголы, все отразили горожане. На самых опасных участках обороны видели могучую фигуру Каир-хана, который отбрасывать врага. Его присутствие воодушевляло людей.
уже целых три месяца. Нетерпеливо топчется около города враг. Темнее тучи лицом завоеватель. И не знает он, что же предпринять? Да, силен и отважен и умеет защищать свою землю этот степной народ по имени — казах. Широкой волной катилось через степи мое войско — размышлял он — нигде никто так не сопротивлялся. И вдруг здесь, как волна в океане, завертелась, закружилась вокруг Отрара конница, словно нарвавшись на каменный утес.
И собирает Чингисхан своих воинов на совет. Когда в назначенное время явились все в шатер, около отца сели его сыновья — Джучи, Чагатай и Угедей, Толе.
Воцарилось жуткое молчание. Взгляд Чингисхана остановился на старшем сыне… Темучин и Борте после женитьбы справляли медовый месяц. В это время маркиты совершали набег на аул Темучина и увезли Борте. Сам Темучин уходил от погони и молил Бога, чтобы его не догнали. Он Вскоре он объединил свои силы с Чимухи, вожаком другого рода, и наголову разбил маркитов. Не жалели никого, настигали убегавших и рубили. Сам он, догоняя маркитов, работал шашкой и звал свою жену: «Борте, Борте!». Но никто не откликался.
И когда он оказался возле повозки, покрытой белым войлоком, и прокричал: «Борте, Борте!», из повозки упала на землю, неудачно спрыгнув, молодая женщина и кинулась навстречу мужу. Он соскочил с коня и прижал её к себе. Он сразу ощутил, что она в положении. Его радость перешла в уныние — от него или от врага в неволе зачала она? Эти раздумья навсегда отравят любовь Темучина к первенцу — сыну Джучи.
Мысли отца выражали глаза. Никто не осмеливался в такие минуты смотреть ему в глаза. Но отважный воин и любимчик Чагатай поднял глаза на отца.
Едва услышав о нашествии врага, к городу стали стекаться жители из близлежащих аулов, пригородов и ближайших сел. Все были здесь: пришли даже старики и старухи, женщины и дети. Пришли дервиши, ученые люди, даже мелкие духовные прислужники. Чтобы отстоять город. Все при деле. Задействованы все повозки. К городу подвозят большие валуны, булыжники и много-много камней. Все емкости заполняются нефтью. Все были напряжены перед опасностью, взоры были устремлены на восток, откуда должны показаться тумены неприятеля.
Смотрел туда же и Каир-хан, стоя около башни Цитадели: И он не представлял, как можно допустить врага — тумены монгол — до этих святых мест. Лучше умереть, думал он, чем пропустить врага, оскорбить прах этих святых людей. Но если придется умереть, думал он, то умирать так, как умирают вожаки стаи волков. защищаясь и защищая своих.
Все взгляды жителей устремлены в его сторону, в сторону Каир-хана, похожего на барса — широкоплечего, выше среднего роста, подтянутого, подпоясанного широким кожаным ремнем с серебряной бляхой. И поэтому в нем должно жить чувство вожака. Это чувство дает ему силу. Он должен думать о города и людей до последнего вздоха, до самой смерти. Он молча взывал к душам предков, к Аллаху, чтобы они сохранили ему силу, отвагу и мужество.
Враг появился неожиданно к концу дня. На расстоянии трех верст от крепости монгольская конная разведка рассматривала высокие стены. Но вскоре монголы также неожиданно исчезли, как и появились.
Опустилась ночь. Ночи в степи прохладны. Монголы развели множество костров. Их было так много, как звезд на небе в ясную летнюю ночь. В эту ночь никто в крепости не мог заснуть. Все поднялись в Цитадель и молча смотрели в сторону врага, каждый думал о своём.
Но наступило утро. Показались первые ряды штурмующих монголов. Впереди — конница, всадники на низкорослых монгольских лошадях. Но около крепости конница пропустила вперед пеших воинов с длинными кольями и складными лестницами. Начался штурм.
Приставив лестницы к стене, полезли вверх. Но как только они стали приближаться к выступу, защитники скатывали на их головы тяжелые камни, валуны, полилась горячая смола. Слышны стоны и адские крики падающих врагов. И, словно наткнувшись на железную стену, посыпались в ров враги.
Через два дня Чингисхан прекратил штурм и установил камнеметные машины. Но большие камни не пробивали толстые стены. И что бы ни предпринимали монголы, все отразили горожане. На самых опасных участках обороны видели могучую фигуру Каир-хана, который отбрасывать врага. Его присутствие воодушевляло людей.
уже целых три месяца. Нетерпеливо топчется около города враг. Темнее тучи лицом завоеватель. И не знает он, что же предпринять? Да, силен и отважен и умеет защищать свою землю этот степной народ по имени — казах. Широкой волной катилось через степи мое войско — размышлял он — нигде никто так не сопротивлялся. И вдруг здесь, как волна в океане, завертелась, закружилась вокруг Отрара конница, словно нарвавшись на каменный утес.
И собирает Чингисхан своих воинов на совет. Когда в назначенное время явились все в шатер, около отца сели его сыновья — Джучи, Чагатай и Угедей, Толе.
Воцарилось жуткое молчание. Взгляд Чингисхана остановился на старшем сыне… Темучин и Борте после женитьбы справляли медовый месяц. В это время маркиты совершали набег на аул Темучина и увезли Борте. Сам Темучин уходил от погони и молил Бога, чтобы его не догнали. Он Вскоре он объединил свои силы с Чимухи, вожаком другого рода, и наголову разбил маркитов. Не жалели никого, настигали убегавших и рубили. Сам он, догоняя маркитов, работал шашкой и звал свою жену: «Борте, Борте!». Но никто не откликался.
И когда он оказался возле повозки, покрытой белым войлоком, и прокричал: «Борте, Борте!», из повозки упала на землю, неудачно спрыгнув, молодая женщина и кинулась навстречу мужу. Он соскочил с коня и прижал её к себе. Он сразу ощутил, что она в положении. Его радость перешла в уныние — от него или от врага в неволе зачала она? Эти раздумья навсегда отравят любовь Темучина к первенцу — сыну Джучи.
Мысли отца выражали глаза. Никто не осмеливался в такие минуты смотреть ему в глаза. Но отважный воин и любимчик Чагатай поднял глаза на отца.
Объяснение:
этого думаю хватит