В русских семьях с давних времен господствуют домостроевские порядки: муж – кормилец, глава семьи; жена – хранительница домашнего очага, готовит еду, воспитывает детей, ведет хозяйство. Спокойно было в доме Степана Парамоновича до встречи его жены с опричником Кирибеевичем, который, несмотря на незыблемость семейных отношений, «стал …цаловать-ласкать» Алену Дмитриевну на глазах соседей. Купец Калашников в силу своего характера решил отомстить Кирибеевичу за поруганную честь семьи:
…лиха беда со мною приключилася:
Опозорил семью нашу честную
Злой опричник царский Кирибеевич…
Уж как завтра будет кулачный бой…
И я выйду тогда на опричника,
Буду на смерть биться, до последних сил…
Именно семья является для купца основой взаимоотношений, поэтому Калашников призывает на домашний совет двух своих меньших братьев, которые в случае гибели Степана Парамоновича должны отстоять честь его дома. Как истинный русский богатырь бросил вызов Калашников опричнику. В этот момент М.Ю. Лермонтов так характеризует своего героя:
Горят очи его соколиные,
…боевые рукавицы натягивает,
Могутные плечи распрямливает
Да кудряву бороду поглаживает.
Ничего не боится удалой купец: ни суда мирского, ни наказания царского:
«Я скажу тебе, православный царь:
Я убил его вольной волею,
А за что про что – не скажу тебе,
Скажу только Богу единому»
Сила духа у Калашникова необыкновенная, и ответ он готов держать только перед самим Богом, как истинно православный человек.
Именно такие качества, как сила духа, честность, собственное достоинство, долг, желание защитить свою семью, и делают молодого купца
Триста лет тому назад, в 1703 году, в России была издана первая русская газета. Произошло это при царе Петре I. Вот как это было.
– Пора бы нам и свою газету иметь, – не раз говорил Петр своим приближённым. – От газеты и купцу, и боярину, и горожанину – всем польза.
И вот Петр как-то исчез из дворца. Не появлялся до самого вечера, и многие уже подумали, не случилось ли с царём чего дурного.
А Петр был на Печатном дворе, вместе с печатным мастером Федором Поликарповым отбирал материалы к первому номеру русской газеты.
Поликарпов, высокий, худой как жердь, с очками на самом конце носа, стоит перед царем навытяжку, словно солдат читает:
– Государь, с Урала, из Верхотурска, сообщают, что тамошними мастерами отлито немало пушек.
– Пиши, – говорит Петр, – пусть все знают, что желаючи можно сделать.
– А ещё, государь, сообщают, – продолжал Поликарпов, – что в Москве отлито из колокольного чугуна четыреста пушек.
– И это пиши, – говорит Петр, – пусть знают, что Петр снимал колокола не зря.
– А с Невьянского завода, от Никиты Демидова, пишут, – сообщает Поликарпов, – что заводские мужики бунт учинили, убежали в леса и теперь боярам и купцам от них житья нет.
– А сие не пиши, – говорит Петр. – Распорядись лучше послать солдат да за такие дела мужикам всыпать.
– А из Казани, государь, пишут, – продолжает Поликарпов, – что нашли там немало нефти и медной руды.
– А сие пиши, – говорит Петр, – пусть знают, что на Руси богатств край непочатый, не считаны те богатства, не меряны.
Сидит Петр, слушает. Потом берет бумаги. На том, что печатать, ставит красный крест, ненужное откладывает в сторону.
А Поликарпов докладывает всё новое и новое. И о том, что индийский царь послал московскому царю слона, и что в Москве за месяц родилось триста восемьдесят шесть человек мужского и женского пола, и многое другое.
– А ещё, – говорит Петр, – напиши, Федор, про школы, да здорово – так, чтобы все прок от этого дела видели.
Через несколько дней газету напечатали. Назвали ее «Ведомости». Газета получилась маленькая, шрифт мелкий, читать трудно, полей нет, бумага серая. Газета так себе. Но Петр доволен: первая. Схватил «Ведомости», побежал во дворец. Кого ни встретит, газету показывает.
– Смотри, – говорит, – своя, российская, первая!
Встретил Петр и графа Головина. А Головин слыл знающим человеком, бывал за границей, знал языки чужие.
Посмотрел Головин на газету, скривил рот и говорит:
– Ну и газета, государь! Вот я был в немецком городе Гамбурге, вот там газета так газета!
Радость с лица Петра как рукой сняло. Помрачнел, насупился.
– Эх, ты! – проговорил. – Не тем местом, граф, мыслишь. А ещё Головин! Нашел чем удивить – в немецком городе Гамбурге. Сам знаю: лучше, да чужое. Чай, и у них не сразу всё хорошо было. Дай срок. Радуйся малому, тогда и большое придёт.
…лиха беда со мною приключилася:
Опозорил семью нашу честную
Злой опричник царский Кирибеевич…
Уж как завтра будет кулачный бой…
И я выйду тогда на опричника,
Буду на смерть биться, до последних сил…
Именно семья является для купца основой взаимоотношений, поэтому Калашников призывает на домашний совет двух своих меньших братьев, которые в случае гибели Степана Парамоновича должны отстоять честь его дома. Как истинный русский богатырь бросил вызов Калашников опричнику. В этот момент М.Ю. Лермонтов так характеризует своего героя:
Горят очи его соколиные,
…боевые рукавицы натягивает,
Могутные плечи распрямливает
Да кудряву бороду поглаживает.
Ничего не боится удалой купец: ни суда мирского, ни наказания царского:
«Я скажу тебе, православный царь:
Я убил его вольной волею,
А за что про что – не скажу тебе,
Скажу только Богу единому»
Сила духа у Калашникова необыкновенная, и ответ он готов держать только перед самим Богом, как истинно православный человек.
Именно такие качества, как сила духа, честность, собственное достоинство, долг, желание защитить свою семью, и делают молодого купца
– Пора бы нам и свою газету иметь, – не раз говорил Петр своим приближённым. – От газеты и купцу, и боярину, и горожанину – всем польза.
И вот Петр как-то исчез из дворца. Не появлялся до самого вечера, и многие уже подумали, не случилось ли с царём чего дурного.
А Петр был на Печатном дворе, вместе с печатным мастером Федором Поликарповым отбирал материалы к первому номеру русской газеты.
Поликарпов, высокий, худой как жердь, с очками на самом конце носа, стоит перед царем навытяжку, словно солдат читает:
– Государь, с Урала, из Верхотурска, сообщают, что тамошними мастерами отлито немало пушек.
– Пиши, – говорит Петр, – пусть все знают, что желаючи можно сделать.
– А ещё, государь, сообщают, – продолжал Поликарпов, – что в Москве отлито из колокольного чугуна четыреста пушек.
– И это пиши, – говорит Петр, – пусть знают, что Петр снимал колокола не зря.
– А с Невьянского завода, от Никиты Демидова, пишут, – сообщает Поликарпов, – что заводские мужики бунт учинили, убежали в леса и теперь боярам и купцам от них житья нет.
– А сие не пиши, – говорит Петр. – Распорядись лучше послать солдат да за такие дела мужикам всыпать.
– А из Казани, государь, пишут, – продолжает Поликарпов, – что нашли там немало нефти и медной руды.
– А сие пиши, – говорит Петр, – пусть знают, что на Руси богатств край непочатый, не считаны те богатства, не меряны.
Сидит Петр, слушает. Потом берет бумаги. На том, что печатать, ставит красный крест, ненужное откладывает в сторону.
А Поликарпов докладывает всё новое и новое. И о том, что индийский царь послал московскому царю слона, и что в Москве за месяц родилось триста восемьдесят шесть человек мужского и женского пола, и многое другое.
– А ещё, – говорит Петр, – напиши, Федор, про школы, да здорово – так, чтобы все прок от этого дела видели.
Через несколько дней газету напечатали. Назвали ее «Ведомости». Газета получилась маленькая, шрифт мелкий, читать трудно, полей нет, бумага серая. Газета так себе. Но Петр доволен: первая. Схватил «Ведомости», побежал во дворец. Кого ни встретит, газету показывает.
– Смотри, – говорит, – своя, российская, первая!
Встретил Петр и графа Головина. А Головин слыл знающим человеком, бывал за границей, знал языки чужие.
Посмотрел Головин на газету, скривил рот и говорит:
– Ну и газета, государь! Вот я был в немецком городе Гамбурге, вот там газета так газета!
Радость с лица Петра как рукой сняло. Помрачнел, насупился.
– Эх, ты! – проговорил. – Не тем местом, граф, мыслишь. А ещё Головин! Нашел чем удивить – в немецком городе Гамбурге. Сам знаю: лучше, да чужое. Чай, и у них не сразу всё хорошо было. Дай срок. Радуйся малому, тогда и большое придёт.